— Ну всё? Мы уладили этот вопрос? — спрашивает мужчина, поглаживая меня большим пальцем правой руки по щеке.
«Не совсем», — хочется добавить мне, но я молчу.
Он не признался мне в любви. Сказал, что его сердце выбрало меня, но и речи не заходило о том, что он любит меня. Впрочем, я и сама не сказала ни слова, опасаясь поторопить события.
От поцелуя по телу всё ещё бегают мурашки. Евгений целует меня в висок и отстраняется. Он улыбается и кивает в сторону дверного проёма.
— Надо ложиться спать. Завтра нам предстоит непростой день.
— Нет. Я перекусил на работе, а сейчас что-то аппетита нет. Спасибо!
— Хорошо. Если что, в холодильнике котлеты…
— Ладно. Спасибо!
Евгений благодарит меня совсем неясно за что, но мне хорошо и приятно от звуков его голоса.
— Тогда спокойной ночи? — спрашиваю я.
Евгений смотрит на меня несколько секунд, делает шаг вперёд и притягивает к себе, снова впиваясь в мои губы поцелуем.
Часть 21. Евгений
Вот и наступает тот самый день. У меня чудесное настроение после волшебной ночи, которую я провёл не один, а с самой чудесной девушкой на свете. Я сижу в машине и держу в руках конверт с результатом анализа ДНК. Остаётся только открыть его, прочесть подтверждение своего отцовства и продолжить радоваться жизни, но…
Я на несколько раз пробегаю взглядом по тексту, на котором чёрным по белому написано то, что я напрочь отказываюсь видеть.
Да не может этого быть!
Как же так?
Чёрт!
Наверное, была допущена какая-то ошибка… Пересматриваю все цифры снова и снова…
Я не отец Пети.
Вот и всё. Вот и развеялся миф о том, что Юлька залетела от меня, хоть мы и предохранялись. Мама была права — девка гуляла от меня, и это не мой сын.
Или?..
Я набираю номер телефона приятеля, который и протолкнул на анализ без очереди, и напряжённо постукиваю подушечками пальцев свободной руки по рулю.
Это какая-то глупая ошибка!
— Слав, мне пришёл совсем не тот результат, которого я ждал! — начинаю я, едва он нажимает кнопку ответа. — В лаборатории не могли что-то напутать? Я не понимаю…
— Обижаешь! Всё происходило под моим чётким контролем. Ошибки быть не может!
— Понял. Спасибо. Извини, что отвлёк! С наступающим!
— И теб…
Я отключаю телефон, кидаю его на соседнюю сидушку и роняю лицо в ладони.
Бред какой-то!
Ну разве такое бывает?
Как вообще?
Как?
Через некоторое время приходит осознание, что результат мне не так уж и важен. Петя мой сын. Я его чувствую, как родного. И он меня тоже. Если мы выбрали друг друга, то глупо идти против природы.
Катаюсь чёрт знает сколько времени по городу, пока стрелка уровня бензина не опускается почти до нуля. Мне очень страшно смотреть в глаза Маши. Я боюсь, что на неё повлияют результаты анализов, что она соберётся и уедет с ребёнком от меня. И я ведь ничего не смогу ей предъявить. С другой стороны, я не смел бы держать её насильно, если бы захотела уехать, получи я даже другой результат. В голове творится самый настоящий хаос. Я подъезжаю к дому, рву чёртов конверт на кучу мелких бумажек и выкидываю в окно. Не хочу и не буду принимать то, что показал анализ. И честно признаюсь Маше, а дальше…
Будь что будет!
Захожу в квартиру, и Петька выбегает мне навстречу. Он рассказывает о том, что успел построить из подаренного ему Лего, а я присаживаюсь на корточки и подзываю его к себе. Крепко обнимаю и таю от маленьких ручонок, обвивающих мою шею.
Из комнаты выглядывает Маша в красивом платье, и у меня вырубается мозг. Это моя семья, и я буду бетон грызть если потребуется, чтобы удержать их рядом.
— Петь, я сейчас перекинусь с мамой парой слов! — произношу я, поднимаясь на ноги, а мальчишка убегает в комнату.
Он такой понимающий, такой послушный — чудо, а не ребёнок. Смотрю на Машу, не решаясь начать разговор.
— Ты очень красивая, — негромко произношу я, а она смущённо улыбается.
— Спасибо… Что показал анализ, Жень? — спрашивает она.
— Ни-че-го, — развожу руками и больше не могу подобрать слова.
— То есть как? — хмурится Маша.
— Наше родство не подтвердилось, Петя мне неродной. Юля родила от кого-то другого… — Честно признаюсь я и, не дав женщине рот раскрыть, тут же добавляю: — Но я всё равно уже никуда не отпущу вас!
Я приближаюсь к ней и прижимаю к себе. Она обнимает в ответ, и мне в эту секунду ничего не надо, кроме…
— Маш, я люблю тебя! Как бы бредово это ни звучало…
— И я тебя люблю! А звучит это просто прекрасно, — отвечает она.
Меня переполняет от эмоций, и я целую её, целую как самый настоящий жизненный источник, способный подарить мне силу.
Люблю и любим…
Осталось только…
Пока Маша накрывает на стол, я играю с Петей. Мы пока не говорим ему о том, что он мой сын. Я даже не уверен, захочет ли Маша теперь называть меня отцом, но после боя курантов, загадав желание, чтобы у нас всё было хорошо, я улыбаюсь и говорю:
— Петя, а теперь поехали знакомиться с бабушкой, потому что Деду Морозу нужно успеть доставить твои подарки, — указываю рукой в сторону ёлки, которая переливается огнями, отражающимися в каждой игрушке и на мишуре тёплыми приятными переливами.
— С бабушкой? С какой? — удивляется Петя.
— Да, маленький пиратишка… С бабушкой. С моей мамой.
— Но она мне не бабушка… — мотает головой мальчик.
— Бабушка, потому что я… твой папа, — наконец, произношу я и ищу поддержки во взгляде Маши.
— Папа? — Петя смотрит на Марию, а она прикрывает рот рукой и принимается кивать ему в ответ.
— Папа! — кричит Петька, бросается ко мне на шею и обхватывает своими маленькими ручонками, а я прижимаю его к себе.
— Спасибо! — одними губами шепчу Маше, а она улыбается и вытирает слёзы со своих щёк.
