В настоящее время факт постановки оборонительных заграждений вызывает много критики в адрес командования Черноморского флота и прежде всего его командующего. Причем многие апеллируют к некому абстрактному здравому смыслу, согласно которому и нужно было действовать Ф.С. Октябрьскому. Только почему-то мы часто забываем, что предлагаем членам Военного совета руководствоваться нашим сегодняшним здравым смыслом — забывая, что в то время многое виделось иначе. Например, «здравый смысл» Ф.С. Октябрьского наверняка напоминал ему, что все его предшественники на посту командующего советским Черноморским флотом, за исключением одного человека, уже расстреляны. И лишь он да Юмашев пока еще живы.
Но это так, общие рассуждения. Давайте посмотрим, какой в действительности представлялась обстановка в отношении возможных ударов по нашим базам корабельными силами противника.
Как показал опыт начала Первой мировой войны на Черном море, превосходство над силами противника еще само по себе не гарантирует безопасность собственных портов от ударов кораблей противника. Но подобных ударов более слабого противника надо ожидать прежде всего в первую ночь войны, так как во многом они строятся на внезапности. Поэтому уж если румыны в первую ночь не предприняли рейдов, например против Одессы, то со временем это становилось все менее вероятно.
Военный совет флота не мог исключить выступление на стороне Германии одновременно с Румынией и Турции. Прямых указаний флотской разведки на то, что последняя может присоединиться к гитлеровскому блоку, не было. Однако, во-первых, эта самая разведка на многое из того, что произошло, ранее тоже не указывала. Во-вторых, Турция исторически пребывала в списках наших потенциальных противников: вся боевая подготовка Черноморского флота ориентировалась на вероятное вооруженное столкновение с турецкими ВМС.
Правда, объединенные турецко-румынские силы все равно уступали советскому Черноморскому флоту. Другое дело, что теоретически турки могли пропустить в Черное море итальянские корабли. Такое развитие событий не исключалось — прежде всего в силу того, что веры в любые договора с капиталистическими государствами не было по определению. И нападение Германии в тот момент являлось самым сильным тому доказательством.
Но это лишь один, очень любимый нашими руководителями всех уровней политический аспект. Однако существовал и военный. Для начала у итальянцев должны быть силы, которые они могли бы выделить для действий в Черном море не в ущерб своему главному морскому театру войны — Средиземноморскому. Здесь бы и должна была сработать разведка. Сразу отметим, что, наверно, трудно найти страну, чьи разведчики не сидели бы на берегах Босфора. Были там и советские, и уж они бы вряд ли не заметили проход проливом боевых кораблей других стран.
Правда, надо иметь в виду, что расстояние от Босфора до любого советского черноморского порта корабли могут пробежать за одну ночь. Но очень маловероятно, что итальянские корабли, зайдя в Черное море, немедленно бросились бы наносить удары по нашим базам. Скорее всего они сначала бы зашли в ту же Констанцу, где пополнили запасы и более детально ознакомились с обстановкой. Таким образом, по-видимому, командование Черноморского флота узнало бы о проходе Босфора итальянскими кораблями уже через несколько часов — а наиболее вероятное начало активных действий этих сил следовало ожидать не ранее чем через сутки.
Теперь обратимся к сводкам разведывательного отдела Черноморского флота. С первого же дня войны в них указывалось на повседневный характер деятельности турецкого флота. Правда, 23 июня на основании явно сомнительных разведпризнаков делается вывод о возможности подготовки турками морской десантной операции — но более об этом не вспоминали. А 29 июня нашлось объяснение и скоплению сравнительно большого количества транспортов в Зонгулдаке — в связи с началом военных действий в акватории Черного моря турки форсировали создание зимних запасов угля в западной части страны. Так что немедленное вступление Турции в войну пока не подтверждалось, а значит, и проход Черноморскими проливами кораблей одной из воюющих стран оставался маловероятен.
Правда, в сводке от 27 июня обращает на себя внимание следующая фраза: «Имеются сведения, что итальянский флот следует через Дарданеллы в Черное море для высадки десантов в направлении Одесса — Севастополь»[20]. В тексте рукой начальника штаба флота слово «следует» исправлено на «проследует». Источник данной информации не указан, и в последующих разведсводках больше о ней не упоминалось. Вновь итальянские корабли попали лишь в сводку от 1 июля. Там говорилось, что в ближайшее время через проливы в Черное море под болгарским флагом ожидается проход шести итальянских миноносцев. 2 июля сообщалось о выходе из Босфора эсминца в сторону Бургаса, при этом национальность корабля не указывалась. 4 июля радиоразведкой отмечена работа итальянской радиостанции в Варне, из чего сделан вывод, что вышедший из Босфора эсминец «по-видимому, итальянский». 7 июля в сводке указывалось, что, по уточненным данным, в Варне итальянских эсминцев нет. Но 8 июля сводка утверждает, что 3 июля в Бургас прибыли «два итальянских военных корабля с оружием, предназначенным для итальянского экспедиционного корпуса, действующего на советском фронте».
Здесь вообще какая-то несуразица. Во-первых, что это за корабли и откуда они вдруг взялись в Черном море — их что, наша разведка проспала в Босфоре? Во-вторых, зачем везти оружие на боевых кораблях, нарушая статус Черноморских проливов, если гораздо удобнее сделать это на гражданских судах. В-третьих, никакого итальянского экспедиционного корпуса в то время на советско-германском фронте еще не было[21]. Последний раз итальянские корабли появляются в разведсводках в середине сентября, когда уже все оборонительные заграждения были выставлены.
Анализируя «итальянский след» в сводках разведывательного отдела флота, надо заметить, что информация носила очень неопределенный характер и, как правило, не подтверждалась. Да и состав итальянских сил заметно таял: сначала целый флот, затем шесть миноносцев и, наконец, один эсминец. Неизвестно, какую информацию командующий флотом получал из Москвы по конфиденциальным каналам — но трудно себе представить, что она нагнетала обстановку в отношении возможностей Италии ввести свои военно-морские силы в Черное море. Реальную обстановку в Средиземном море мы знали в основном по газетам и объективно оценить состояние итальянского флота, а тем более его возможностей по выделению каких-либо значительных сил для действий в Черном море не могли.
Во всяком случае, сводки разведывательного управления ВМФ весны — лета 1941 г. вызывают улыбку. И не потому, что сегодня мы знаем то, что тогда они не знали. Просто видно, как все эти секретные сводки на самом деле в основном переписаны из зарубежных газет. Отчасти все объяснимо, так как основными информаторами разведуправления являлись военно-морские атташе, а не какие-либо технические или специальные средства разведки. А возможностей у военных атташе по сбору разведданных не так много, как пишут в романах. Как правило, их информация военно-политическая, а не конкретная оперативно-тактическая.
