Словно его слова о ее внешности что-то значат для нее!
— Справедливо подмечено, Адам, — проговорила она, добавляя сахару в чашку. — Но я не хочу есть, спасибо.
— То есть не намерена тут задерживаться, я правильно понял?
Именно так — не намерена! Тем более есть вместе с ним. И пища, наверное, застрянет в горле!
— Я сказала на студии звукозаписи и сказала тебе. Я не...
— К черту студию! — отрезал он, сверкнув глазами и приблизив свое лицо опасно близко к ее. — Речь о том, чтобы записать вдвоем новый альбом, и ты знаешь об этом!
— Знаю? — Она искусно избегала любопытных взглядов посетительниц кафе, которое стремительно наполнялось. И Мэгги догадывалась, почему. Новости, хорошие или плохие, мгновенно разлетаются по маленькому поселку. У Адама определенно были собственные резоны внезапно захотеть попить кофе в местном кафе.
— Магдалина...
— Не смей! — Она отпрянула, когда он попытался взять ее руку. — Я...
— Принести вам что-нибудь поесть?
Салли, оказывается, стояла у их столика, дожидаясь заказа.
Адам посмотрел на нее с приятной улыбкой.
— Вас устроит, если мы просто посидим за кофе, несмотря на вашу напряженную работу?
— Конечно, — застенчиво откликнулась Салли на его обволакивающий тон, убирая блокнот в карман фартука. — Будьте, как дома.
— А ты по-прежнему галантен, Адам, — сухо заметила Мэгги, когда Салли отошла от столика.
Он окинул ее ледяным взглядом.
— Быть вежливым с людьми, Магдалина, ничего не стоит.
— Интересно, был бы ты таким вежливым, если бы на месте Салли оказался мужчина?
— Я не собираюсь вступать с тобой в спор, Магдалина. Потому что этого, как я понимаю, ты и добиваешься.
Конечно, добивается! Она добивается шанса, наконец, вывалить на него все обвинения, потому что не имела такой возможности три года назад, потому что не смогла излить на него всю злость за ту ночь, когда он не явился домой, за ту ночь, которую он провел в объятиях другой женщины, за ту ночь, когда их брак распался навсегда... Не высказала и тогда, когда выставила его за дверь, и эти невысказанные слова жгли ее душу слишком долго. Конечно, она добивается скандала!
— Я не собираюсь растрачивать силы на пустяки, — лишь холодно ответила Мэгги. — А ты всегда был таким.
— Я твой муж, — коротко заметил он.
— Ты никогда не был мужем.
— Мы были женаты два года...
— Я была замужем два года, — решительно поправила она. — А ты всегда оставался Адамом Кармайклом, племенным жеребцом!
Его рука больно сжала ее запястье, слишком сильно, чтобы вырваться.
— Не верь всему бреду, который вычитала обо мне...
— Мне не нужно читать, Адам, я пережила этот «бред»! — Ее глаза потемнели от ярости. — И будь добр, отпусти мою руку, Адам. Люди смотрят.
— Мне плевать...
— ...на чувства кого угодно, кроме себя, любимого, — презрительно закончила она. — Но по-другому, ты не можешь. А я могу. И я живу здесь. Итак, не затруднит ли тебя убрать руку?
Мэгги многозначительно посмотрела на пальцы, сжимавшие ее запястье.
Не отпуская ее, он лишь слегка ослабил хватку и большим пальцем погладил то место, где бешено стучал ее пульс.
— Я всегда любил прикасаться к тебе, Магдалина.
Его голос сейчас был удивительно нежен.
И она всегда любила, когда он прикасался к ней, всегда была готова растаять от его прикосновения. Мэгги со стыдом признала, что и сегодня ничего не изменилось...
Мучительные воспоминания нахлынули на нее: вот они двое, обнаженные, в постели, их тела сплелись, ничто не разделяет их, ее волосы рассыпались по его груди, его руки касаются ее, ласкают ее так, как не умеет никто, все ее тело пылает от горячего желания, которое Адам медленно, и с удовольствием удовлетворяет...
О Боже, никогда больше не узнать его поцелуев, его ласк! Никогда не узнать того полного слияния...
Мэгги внезапно встала, высвобождая свою руку.
— Мне нужно идти, Адам, — проговорила она. — Мне совершенно не хотелось приезжать сюда. Я согласилась только... ты знаешь, почему я согласилась. — В этот миг она не могла, не смела смотреть на него. Она давно не теряла самообладания, и не желала делать этого сейчас, перед Адамом. — Мне нужно идти, — равнодушно повторила она, развернулась, и покинула кафе.
Ее машина находилась на стоянке через дорогу, но пройти, казалось, нужно целую милю, ноги словно налились свинцом. Андреа предупредила, что у нее будут хорошие и не очень хорошие дни, — сегодня определенно не самый хороший! Она даже не уверена, дойдет ли до машины, пот заливал глаза, каждый шаг давался с трудом.
Мэгги вздрогнула, когда почувствовала сильные руки Адама, поддерживающие ее за талию. Так они вместе пересекли дорогу.
— Сама справишься? — спросил Адам, взглянув на ее искаженное болью лицо. — Или мне отвезти тебя?
Отвезти ее? Да она бы добралась до своей машины хоть на четвереньках! Этого человека не было рядом, когда ей действительно нужно было на кого-то опереться, и сейчас она не желает его помощи.
— Справлюсь, — проговорила Мэгги сквозь сжатые зубы. — Отпусти, — приказала она, с облегчением заметив, что они уже на стоянке.
— Ты упадешь, если я...
— Нет! — уверила она, пытаясь действительно не рухнуть, если он отпустит ее.
Оказаться у него под ногами на мостовой было бы действительно непереносимо. Ее душили слезы отчаяния. Уж кому-кому, а этому мужчине она не желала показывать слабость.
Адам все-таки помедлил, внимательно вглядевшись в ее лицо, затем медленно отпустил ее. И она не упала. Мэгги стояла, покачиваясь, жутко кружилась голова, но она не падала!
— Видел? — Мэгги улыбнулась улыбкой победителя. — Я говорила, что справлюсь.
Его лицо оставалось хмурым.
— Именно из-за возвращения на сцену тебе стало намного лучше.
— По сравнению с беспомощным состоянием в инвалидном кресле? Это ты называешь лучше.
Снова ходить, водить машину, делать все, что она привыкла, хотя и не так быстро, для нее равносильно чуду!
— Но я думал...
— Что ты думал, Адам? Что доктора заштопали меня, и я стала как новая? Что я снова поющая и ходящая Мэгги Феннел? — Она покачала головой и с отвращением посмотрела на него. — Именно поэтому ты, наконец, вернулся в мою жизнь, Адам? Потому что решил, что с моим возвращением на сцену все вернется на круги своя?
— Я думал, твое появление на музыкальном фестивале означает, что ты снова хотя бы в форме, — тихо признал он.
