Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
Вынув сумку, он взвесил ее на руке. Из пистолета он не стрелял уже пару лет, с тех пор как вместе с еще несколькими разъездными электриками побывал на стрелковой практике в пустыне близ Тусона, но несколько раз чистил его, купил коробку патронов с оболочечными пулями и перезарядил все три обоймы.
Плоские коробки предназначались для того, чтобы носить их на себе во время путешествий. Один квадрат должен лежать на груди, а второй на спине между лопатками. Сейчас у него в одной коробке хранилось шесть с половиной тысяч долларов сотенными, а в другой – профсоюзные документы и бумаги по специальности. Салливан всегда называл эту штуку своим скапулярием, потому что эти связанные между собою бумажники очень походили на те нательные образы, которые католики носят, чтобы не попасть в ад. Он же всегда немного стеснялся, если нужно было носить их.
Он перевел взгляд вперед, где на пассажирском сиденье лежали три предмета, составлявшие «маску» Гудини.
Что убрать в рундук под койку и что вынуть оттуда или оставить снаружи?
Если поехать обратно в Аризону и попытаться сохранить за собой работу на АЭС «Рузвельт», нужно достать пару сотен долларов, чтобы можно было платить за бензин и еду, а остальное убрать обратно вместе с заряженным пистолетом, который строго-настрого запрещено таскать через границу между штатами. А вот «маску» полезнее будет оставить там, где она лежит, на виду. А если остаться на некоторое время в Лос-Анджелесе, нужно приготовиться к тому, что придется покинуть машину, а может быть, даже вовсе бросить ее, а значит, деньги и оружие нужно будет держать при себе, а маску хорошенько спрятать от тех, кто захочет забраться в фургон и все перетряхнуть там.
По Лорел-Каньон-бульвару проехал очередной автомобиль, и вэн покачнулся на рессорах.
Остаться в Лос-Анджелесе? – спросил он себя, изумленный уже тем, что эта мысль вообще пришла к нему в голову. С какой стати? Ведь она, Лоретта Деларава, работает здесь и, более чем вероятно, так и живет в одной из квартир в «Куин Мэри», стоящей в Лонг-Бич, и каждый день мотается по городу.
Любой поступок, кроме как оставить маску на переднем сиденье и поехать… куда угодно, лишь бы отсюда, будет безумием. «Если даже с сетью «Эдисон» выйдет облом, я смогу найти работу электрика хоть в Санта-Фе, хоть в Канзас-Сити, хоть в Мемфисе, да где угодно. Могу стать неприметным мастером в любом городе в любом конце страны, буду заниматься низковольтными электросетями, штукатурными, плотницкими и сантехническими работами. Стану независимым подрядчиком на мелкие заказы, буду получать оплату преимущественно из рук в руки, а для оправдания перед налоговой службой буду получать чеки по сфабрикованным расходам.
А если я свалю прямо сейчас, то, может быть, и с «Эдисоном» обойдется».
В голове Салливана то и дело всплывала та чепуха, которую Сьюки распевала на мотивы рождественских гимнов, и он поймал себя на том, что вспоминает о последней встрече с сестрой, которая случилась на съемках на побережье в Венисе под Рождество 1986 года. До тех пор ему не доводилось бывать в Венисе – это точно, – и после того он тоже ни разу туда не возвращался.
Но в тот пасмурный день он узнал место. Проезжая по улицам на одном из микроавтобусов Деларавы, он несколько раз отмечал, что заранее знает, что увидит, свернув за следующий поворот: обшитый посеревшей от старости вагонкой дом с цветами, растущими в закрепленном под окном ящике, круговой перекресток, ряд кургузых коринфских колонн, тянущийся вдоль Виндвард-авеню.
К Рождественскому сочельнику 1986 года колонны украсили красными пластмассовыми фонариками и гирляндами из искусственных сосновых веток, натянутыми между капителями и прицепленными к проводам, соединявшим между собой светофоры. На тротуарах толпились люди, не удосужившиеся заблаговременно купить рождественские подарки и лакомства, и дети, и собаки на поводках, и едва ли не все парковочные места у тротуаров были заняты – но в памяти он видел безлюдные улицы с белым под яростным летним солнцем асфальтом, в его памяти тени в зияющих окнах и между ослепительно-белыми колоннадами были непроницаемо черны, беззвучны и неподвижны, как уличный пейзаж на какой-нибудь из зловещих картин де Кирико.
Под тяжелым пасмурным небом зимний океан был серым, испещренным длинными полосами пены на гребнях волн, но, к счастью, Деларава не потребовала от съемочной группы спускаться на песок. Сьюки уже была пьяна и надела темные очки, а Пит, дрожа, устанавливал освещение на тротуаре.
Им предстояло отснять короткий сюжет о культуристах, которые, судя по всему, круглые сутки тягали железо в огороженном дворике павильона в конце Виндвард-авеню, но Деларава приготовила какой-то совершенно несовременный реквизит – взятый напрокат «Бьюик» 1957 года, афишу фильма «Жижи», чтобы прикрепить на окно магазина, – и что-то еще в закрытой обувной коробке.
Салливан держал в руках скапулярий и пистолет, и его бил озноб.
«Уехать в Айдахо, – безнадежно думал он, – в Палаус, где выращивают чечевицу вместо картошки. Скоро снег пойдет, а когда всерьез похолодает, на электриков особый спрос. Или, черт возьми, сорваться прямо на Восточное побережье, например в Саг-Харбор, которым заканчивается Лонг-Айленд, – там в низкий сезон будет полно ремонтной работы, да и трудно найти место, чтобы было еще дальше от Лос-Анджелеса».
Но тут же вспомнил – против воли, – как тем промозглым утром Деларава поставила свою обувную коробку на широкий бампер грузовика, и Сьюки, улучив момент, заглянула туда – и, громко завизжав, отшвырнула картонку на тротуар.
Пит уже успел повернуться во внезапном приступе страха и ожидал, что из коробки вывалится нечто вроде дохлой крысы или вообще мумифицированного младенца, но из нее выпали и раскатились среди извивавшихся по обращенному к океану тротуару электрических проводов коричневый кожаный бумажник, кольцо с ключами и, что хуже всего, три банки рутбира «Хайрс». Одна из банок подкатилась прямо под ногу Пита и выплеснула лужицу бурой пены.
Тогда они со Сьюки просто драпанули оттуда; не задумавшись ни на мгновение, помчались со всех ног по Виндвард-авеню. Он в конце концов остановился, задохнувшись, у бензоколонки где-то на Вашингтон-бульваре, взял такси до своей квартиры, там пересел в свою машину, поехал в банк и снял со счета все, что было накоплено. По сей день он не знал, да и не интересовался тем, куда убежала Сьюки. На следующий день, к вечеру, Пит оказался в Орегоне. Впоследствии Сьюки отыскала его по профсоюзным записям, они несколько раз связывались по телефону, но вроде бы никогда не оказывались одновременно в одном штате.
А теперь Деларава, похоже, вознамерилась их вернуть. Сьюки определенно поверила, что старуха задумала повторить «экзорцизм» в Венисе, и опять же в присутствии Пита и Сьюки – хоть добровольном, хоть насильственном.
Салливан попытался найти какое-нибудь другое объяснение. Не исключено, что Деларава вовсе не стремится заполучить двойняшек обратно, и вовсе не думала о них все эти годы, и машину Сьюки попросту зацепил случайно какой-то пьяный водитель, и внезапное возвращение «жизни «по времени бара» связано с чем-то, не имеющим никакого отношения к Делараве, или же Деларава действительно хочет, чтобы они вернулись к ней, но лишь для того, чтобы они делали то же самое, что и прежде, и это никак не связано с Венисом, или она вздумала повторить то, что планировала сделать в Венисе, но теперь не сможет это сделать, потому что Сьюки покончила с собой. И у старушки ничего не получится, покуда она не обзаведется новой парой близнецов.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
