Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Страсть к раздеванию разделяли немцы всех социальных слоев. Иностранцы удивлялись тому, что строители железных дорог и крестьяне работали с голым и загорелым торсом. Один турист писал: «Вы никогда не увидите в Германии подстригающего траву садовника в толстом жилете, штанах из плотной ткани и котелке, как я увидел уже на второй день после возвращения в Англию, при том что стояла жаркая погода»[149].
Оден, Ишервуд и Спендер любили отдыхать (в обществе самых разных мальчиков) на острове Рюген в Балтийском море. Здесь на песчаных пляжах лежали сотни нагих купальщиков. Спендер писал, что мальчики «с кожей цвета самых темных оттенков красного дерева ходили среди людей с белой кожей, как короли среди своих придворных. Солнце излечило их тела от долгих лет войны и помогло осознать, что тело, в котором бурлила кровь и играли мускулы, было лишь оболочкой их истощенного духа, словно шкура у животных»[150].
Даже французский скульптор Аристид Майоль, привыкший к виду обнаженного тела, был поражен наготой купальщиков, которые собрались вокруг бассейна на открытом воздухе во Франкфурте. Принимавший скульптора Гарри Кесслер объяснил ему, что такое новое отношение к жизни появилось после войны: «Люди хотят жить, наслаждаться светом, солнцем, счастьем и своим здоровым телом… это массовое движение, охватившее всю немецкую молодежь».
Стремление наслаждаться солнцем и светом нашло проявление в архитектуре того периода. Аристида Майоля удивил во Франкфурте жилой квартал Ремерштадт: «Впервые в жизни я увидел идеальную современную архитектуру. Да, все идеально, нет ни единого изъяна»[151]. В соответствии с запросами нового поколения архитектор Эрнст Мэй построил дома таким образом, чтобы все жильцы получили одинаковый доступ к солнечному свету и свежему воздуху. Сисели Гамильтон также оценила современную немецкую архитектуру. Будучи в городе Дессау, она восхищалась стеклянными стенами школы Баухаус архитектора Вальтера Гропиуса. Гамильтон писала, что в Гамбурге туристам теперь чаще показывают десятиэтажный «Чилихаус» в стиле «кирпичного экспрессионизма», чем средневековый район города[152].
Молодой новозеландец Джеффри Кокс остановился в Германии по пути в Оксфорд, на обучение в котором он получил стипендию. Кокс также высоко оценил подход немцев к жизни. После посещения берлинской выставки «Солнце, воздух и дом для всех» он написал своей матери из Гейдельберга: «Здорово, что сейчас в Германии появляется новый тип человека. Эти люди встречаются повсюду – загорелые, практично одетые и в прекрасной физической форме. Здесь огромное количество клубов физической культуры, купальных сообществ и так далее. Делается все возможное, чтобы люди больше времени проводили на открытом воздухе».
Коксу нравилось, как немцы одеваются: «Гораздо более разумно, чем в Новой Зеландии. Мужчины носят мягкие рубашки и часто без галстука, иногда надевают шорты. Многие девушки не носят чулки, а только носки. В Берлине можно быть одетым по моде в мягкой рубашке с незастегнутой верхней пуговицей и серых фланелевых штанах. Кроме того, немцы часто носят яркие вещи – даже мужчины надевают желтые и синие рубашки. Я хожу сейчас в одной такой удобной и красивой рубашке. А цена всего 4/6!»[153]
Свободу обрели не только мужчины, но и женщины. По словам журналистки Лилиан Моурэр, жены берлинского корреспондента американской газеты «Chicago Daily News» Эдгара Моурэра, во времена Веймарской республики представительницы прекрасного пола могли делать все, что им нравилось. Германия занимала первое место в мире по количеству женщин в парламенте (36 женщин были депутатами Рейхстага). По крайней мере в теории дамы имели право получить любую профессию. Моурэр писала, что женщины работали инженерами-электриками, машиностроителями и даже на скотобойне: «Маргарет Кон одним ударом кувалды могла убить молодого быка»[154].
Кроме иностранцев, приезжавших в Германию за сексом, солнцем и новой смелой жизнью, было много других, которые отправлялись в эту страну полюбоваться причудливыми домами, мощеными улицами, послушать духовые оркестры и попить пива. В дневниках Эмили Поллард нет упоминаний о таких авангардных изысках, как переодевание в одежду противоположного пола, джаз или танец Жозефины Бейкер в костюме из бананов. Поллард, скорее всего, никогда не слышала о Максе Рейнхардте, Бертольте Брехте и Бахаусе. Ее записки о путешествиях по Германии свидетельствуют о том, что большая часть страны осталась совершенно не затронутой либеральным модернизмом, который стал символом Веймарской республики.
В городе Хильдесхайм местные жители рассматривали Эмили и ее подругу Мардж с большим любопытством, потому что не привыкли к американским туристам. Эмили пишет, что женщины носили дирндль, деревянные башмаки и синие фартуки, и рассказывает, как они с Мардж влюбились в городок с узкими улочками и «семьюстами средневековыми зданиями»: «Часто мне казалось, что я не могу больше сделать и шага, но вид этих средневековых домов заставлял меня забывать об усталости».
Подруги останавливались в городе Гослар у подножия гор Гарц, где встретили большую группу пеших туристов: «Школьники младших классов с рюкзаками на плечах и посохами в руках точно так же, как и старшеклассники, похоже, обожают это занятие на свежем воздухе. Они не привыкли к автомобилям. Их посохи украшены серебряными значками. У каждого города есть свой герб, каждый раз, когда дети приходят в новое место, они приобретают значок с гербом и прикрепляют его на посох. Сразу видно, кто уже давно ходит в походы, а кто – совсем недавно»[155].
Практически все иностранцы, путешествовавшие по сельской местности в последние годы существования Веймарской республики, неизбежно сталкивались с участниками молодежного движения. Немецкая молодежь производила на иностранцев хорошее впечатление. Они считали, что туристические походы – это прекрасный способ вырастить поколение патриотов, укрепить командный дух и привить любовь к природе. На ночь пешие туристы останавливались в дешевых отелях, которые были аккуратными, чистыми и простыми, то есть именно такими, какими и должны были быть у «хороших» немцев.
Впрочем, при более близком рассмотрении молодежное движение оказывалось не таким безобидным, каким казалось. Сисели Гамильтон писала: «Молодежное движение таит в себе опасность, которую можно описать одним словом – «политика». Гамильтон обратила внимание на то, что большая часть юношеских объединений на самом деле представляла собой отделения церковных организаций или политических партий, которые воспитывали молодежь в том или ином духе: «Некоторые из этих молодых людей с малых лет очень серьезно начинают относиться к политике». Во время своих прогулок Гамильтон часто встречала «группки маленьких проказников, которые по возрасту еще ничего не должны были знать о политике, но тем не менее в начале колонны детей, выстроенных по парам, развевалось красное знамя, и вслед за ним ребята и брели в лес».
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
