Данька знал, что обычно ключи у дяди Левы лежат в кармане кожаных брюк, поэтому он направился прямиком к стулу, заваленному горой одежды. По счастью брюки лежали почти наверху. Данька потянул за штанину, но вместе с брюками со стула соскользнул свитер и груда еще какого-то тряпья.
Внезапно храп прекратился. Данька оглянулся на кровать, где спал дядя Лева, и обмер. На него в упор, не мигая, глядели два фосфорисцирующих глаза. Ноги у Даньки подкосились. И вдруг…
— А-А-АПЧХИ!!! — Раздался оглушительный чох.
Данька присел на корточки и, не выпуская из рук кожаных штанов, быстро-быстро на четвереньках полез под кровать. Что-то мягкое свалилось ему на спину. Данька оцепенел от ужаса, и тут он услышал знакомое: "МЯУ".
Сосиска потерся о Даньку и довольно замурлыкал. В ночной тишине его урчание раздавалось по всей комнате. Данька шикнул на Сосиску, чтобы тот замолчал, но в этот самый момент прямо перед его носом с кровати свесились босые ноги, и дядя Лева сонным голосом спросил:
Данька затаил дыхание.
— Мяу! — громко сказал Сосиска, видимо посчитав, что не отвечать на вопрос хозяина невежливо.
Дядя Лева впотемках встал и полез под кровать. Данька схватил Сосиску и вытолкнул его на середину комнаты. Тот не привык к подобному обращению и истошно завопил неизменное "Мяу".
В это время в шкафу для посуды раздался шорох и звон опрокинутой чашки.
— Кто тут? — настойчиво повторил дядя Лева и щелкнул выключателем. Яркий свет залил вагончик, на мгновение ослепив Даньку. Данька готов был сквозь землю провалиться. В отчаянии он прикидывал, что ему лучше сделать: кинуться к двери или забиться поглубже под кровать.
Вдруг дядя Лева увидел Сосиску.
— Это еще что за гость? — сказал он и нагнулся к котенку.
Даньку бросило в холодный пот. Он с тоской подумал о том, что будет, когда дядя Лева обнаружит, какой гость сидит у него под кроватью. Но Даньке повезло, под кровать дядя Лева не полез. Он взял Сосиску на руки, но бессовестный кот вырвался и, спрыгнув на пол, нахально посмотрел на Даньку, громко мяукнул и направился к нему. Данька сделал страшную рожу в надежде на то, что Сосиска испугается и убежит. Но тут кот остановился, повел ухом и, крадучись, пошел в противоположную сторону, к шкафу.
Что произошло дальше Данька из-под кровати видеть не мог. Он лишь услышал звон посуды и шелест бумаги.
— Ах ты, паршивец! — закричал дядя Лева и бросился к шкафу, опрокинув при этом стул с ворохом одежды. Данька с опаской выглянул из-под кровати. Дядя Лева стоял к нему спиной, пытаясь воодрузить упавшие вещи на место. Путь к двери быть свободен. Не теряя ни минуты, Данька выполз из-под кровати и бросился к двери. Выскочив за порог, он ринулся в спасительную темноту двора.
ГЛАВА 16. ВОЗВРАЩЕНИЕ ГРЫМЗЫ
Рядом с Данькой, словно из-под земли, вырос Бублик.
— Ключ достал? — спросил он Даньку, когда тот отдышался.
Пока Данька сидел под кроватью, он совсем забыл про ключ, и теперь с ужасом увидел, что во время бегства он нечаянно унес кожаные штаны дяди Левы. Ключа в кармане не оказалось, но, по правде говоря, настроение путешествовать в Черном Ящике у Даньки пропало. Надо было во что бы то ни стало вернуть брюки.
Данька с Бубликом двинулись назад, но в это время из вагончика с визгом выскочила толстая серая крыса, а за ней, кубарем перелетев через ступеньки, Сосиска. Вслед за ними в освещенном дверном проеме вырисовалась мощная фигура дяди Левы. Он схватил башмак и изо всей силы запулил им в крысу, но промахнулся. Преследовать нарушителей спокойствия в темноте было бесполезно. Дядя Лева махнул рукой и удалился в вагончик, оставив башмак лежать до утра.
Через мгновение крыса поравнялась с Данькой и Бубликом. Едва не налетев на пса, она метнулась в сторону, но вдруг притормозила всеми четырьмя лапами.
— Грымза, неужели ты? — удивленно посмотрел Бублик на старую знакомую.
— А то кто же! — обрадовалась встрече Грымза. Ее было не узнать. Грымза заметно потолстела. Бока у нее округлились, а шерсть лоснилась от сытой жизни.
Грымза хотела еще что-то сказать, но тут ее настиг Сосиска. Он приготовился к прыжку, но Данька подхватил его на руки и сказал:
— Сосиска, это Грымза. Ее обижать нельзя, мы с ней дружим.
Котенок недоуменно посмотрел на Даньку, на Тобика, на Грымзу, недовольно фыркнул и притих.
— Хорошо, что ты нашлась, а то мы хотели вернуться за тобой в Черном Ящике, — сказал Данька Грымзе.
— Куда вернуться? — спросила Грымза и опасливо покосилась на Сосиску.
— Как куда? В другой город. Ты что, не знаешь, что мы переехали?
— тявкнул Бублик.
— Вот тебе и на! Значит я сподобилась в другой город попасть! То-то я смотрю, мое жилье временами, вроде как ходуном ходит, а мне и невдомек, что мы едем, — озадаченно произнесла Грымза, почесав лапкой загривок.
— Ты, наверное, всю дорогу в шкафу у дяди Левы просидела, пока тебя Сосиска не нашел, — догадался Данька.
— Какая еще сосиска? — не поняла Грымза.
— Не какая, а какой. Это котенок. Вот он, — сказал Данька, опуская Сосиску на землю.
— Ты кота завел? — Грымза укоризенно посмотрела на Даньку и недовольно процедила, — Не одобряю.
— Что вы все как будто сговорились?! Сначала папа котенка не одобрял, потом Бублик, теперь ты, — в сердцах воскликнул Данька.
— И правильно. От этих кошек никакой пользы, сплошная катавасия,
— сердито пробурчала Грымза.
— Какая такая катавасия? — переспросил Бублик.
Данька не знал наверняка, но быстро сообразил, что такое катавасия, и не моргнув глазом, объяснил:
— Это страна, где живут одни кошки, вот она и называется: Кото-Васия.
— Должно быть, паршивая страна, — поморщился Бублик.
Грымза в ужасе отпрянула.
— Страна, где живут одни кошки? Хуже не бывает.
— А я думаю, нормальная страна, — вступился за кошек Данька. — Сосиска, а ты что думаешь?
Данька оглянулся. Котенка нигде не было.
— Кис-кис-кис, — позвал Данька.
Сосиска выскочил из темноты, играя лапой с чем-то блестящим. Данька нагнулся и увидел ключ, тот самый, который они хотели занять у дяди Левы.
— Наверное, я его выронил, когда убегал, — догадался Данька и вдруг спохватился, — Ой, нам надо брюки вернуть.
Данька посмотрел на вагончик дяди Левы. В окне все еще горел свет. Дядя Лева не спал.
— Придется подождать, — вздохнул Данька.
Вдруг Сосиска потерся о Данькину ногу и отчетливо произнес:
— Кото-Васи-мяу.
