Наконец, художница получила согласие президента на создание большого портрета. Шуматова использовала технику акварели, которую за легкость и воздушность называют «живописью радости». Видимо, Люси подсознательно стремилась через ее работу придать любимому человеку жизненные силы. Шуматова приехала в Уорм-Спрингс 9 апреля и была представлена президенту. Позже она говорила Люси: «Он был такой худой и хрупкий… у него было такое лицо, как будто он опять стал юношей». Скорее всего, в этих словах, переданных Люси Рутерфёрд, смешались впечатления художницы от первой встречи с Рузвельтом и то, каким она увидела президента в день его кончины. Шуматова, оказавшаяся одним из немногих свидетелей последних минут жизни Рузвельта, прежде чем он потерял сознание, была единственной, кто почти сразу рассказал об этом представителям прессы.
В тот день Елизавета вошла в рабочий кабинет президента, одновременно служивший ему столовой, и стала делать набросок портрета Рузвельта, просматривавшего деловые бумаги, сидя за столом. На нем были синий костюм, красный галстук-бабочка. Выглядел он здоровым, хотя и несколько утомленным. Как раз в это время появился приехавший из Вашингтона секретарь президента Хэссет с массой документов о назначениях, наградах и текстами нескольких принятых конгрессом законов, которые президент должен был подписать, чтобы они вступили в силу
Видя, что Рузвельт занят, Елизавета, чтобы не мешать ему, встала в углу Но президент приветливо попросил подойти ближе и сесть. В комнате в это время находились две его кузины и секретарь, подававший документы на подпись. Бумагами был завален весь письменный стол. Подписав закон о продолжении деятельности корпорации по кредитованию товаров, Рузвельт обратился к присутствующим со словами: «Вот, посмотрите, как я создаю законы».
Работая над портретом, Шуматова изредка с разрешения президента заговаривала с ним на обыденные темы, чтобы лицо на портрете получилось живее. В час дня лакей начал накрывать на стол. Президент сказал художнице: «Нам осталось работать пятнадцать минут». Это были последние слова, которые она услышала от Рузвельта. Шуматова, видимо, не разобрала еще несколько слов, которые он произнес перед потерей сознания: «У меня сильно болит голова», — а вслед за этим: «У меня ужасно болит затылок». Он уткнулся лицом в стол. Ничего не понявший слуга, подскочив, спросил: «Вы потеряли сигарету?»
Через несколько дней в нью-йоркской газете «Новое русское слово» появилось интервью с Шуматовой, в котором потрясенная женщина рассказала о том, что произошло: «В течение 15 минут президент продолжал внимательно читать бумаги. В какой-то момент я обратила внимание, что он как-то неожиданно помолодел — он удивительно напоминал Рузвельта, изображенного несколько лет назад художником Солсбери. Вдруг он поднял голову и посмотрел куда-то в пространство. Сжал виски, потом провел рукой по лбу… Почти вслед за этим он откинулся назад (на самом деле, как сказано выше, наклонился вперед. — Г. V.), как человек, потерявший сознание… Кто-то попросил меня предупредить охрану, что президент чувствует себя худо, и немедленно позвать врача. Я выбежала из комнаты выполнять поручение. Больше я Рузвельта не видела».
О том, что президент фактически умер на ее глазах, Шуматова узнала чуть позже. По словам художницы, она вызвала своего ассистента — фотографа Роббинса, и тот увез ее на машине. Естественно, она не упомянула, что одновременно уехала Люси Рутерфёрд, не желавшая, чтобы ее застали в доме Рузвельта вездесущие репортеры. Когда же Елизавета позвонила секретарю Рузвельта, чтобы узнать, как чувствует себя президент, телефонистка ответила, что он скончался.
Доктор Бруэн, находившийся с Рузвельтом в Уорм-Спрингс, пытался принять срочные меры: делал искусственное дыхание, впрыскивал адреналин в сердечную мышцу. Дыхание то останавливалось, то возобновлялось, но было неритмичным и хриплым. Срочно были вызваны и другие врачи. Но всё было напрасно. Бруэн констатировал смерть президента Соединенных Штатов Франклина Делано Рузвельта 12 апреля 1945 года через два часа после потери сознания, в 3 часа 35 минут пополудни. Кончина наступила от обширного кровоизлияния в мозг.
* * *
В этот же день вице-президент Гарри Трумэн был без объяснения причин вызван в Белый дом. Его встретила Элеонора. Без слез, безжизненным голосом она произнесла, обняв Трумэна: «Гарри, президент мертв». Тотчас после этого был вызван председатель Верховного суда Харлан Стоун, перед которым Трумэн принес присягу в качестве 33-го президента Соединенных Штатов. «Что я могу сделать для вас?» — спросил Трумэн вдову. Твердая, как всегда, Элеонора покачала головой и ответила вопросом: «Что я могу сделать для вас, мистер президент? Ведь на вас теперь лежат все заботы».
Действительно, Трумэну досталось наследие государственного деятеля, который возглавлял страну в течение более чем двенадцати лет.
Элеонора, едва придя в себя, написала воевавшим сыновьям: «Сегодня пополудни отец ушел от нас. Он до конца выполнил свой долг и хотел, чтобы вы сделали то же самое». В следующие годы сильно изменившаяся после кончины мужа Элеонора Рузвельт продолжала служить своей стране как дипломат, публицист и правозащитник. Она утратила мелочно-покровительственный тон, поучительные нотки в голосе, перестала вторгаться вдела, которые были вне ее компетенции.
Вдова Рузвельта участвовала в создании ООН и председательствовала в комитете, разрабатывавшем Всеобщую декларацию прав человека, являлась постоянным представителем США в этой международной организации. Она посещала многие страны с гуманитарными миссиями, написала несколько книг, в том числе весьма содержательные мемуары. Президент Трумэн называл ее «первой леди всего мира». Скончалась Элеонора Рузвельт в 1962 году от лейкемии в возрасте семидесяти восьми лет и была похоронена в Гайд-Парке рядом с могилой мужа. Незадолго до последнего дня она сказала: «Смерти я не боюсь. Я смогу снова быть с ним, и это единственное, чего я хочу».
Но всё это произошло много лет спустя. Пока же Америка погрузилась в глубокий траур. Немедленно после присяги Трумэна Элеонора выехала в Уорм-Спрингс и тотчас отправилась назад в вагоне президентского поезда рядом с гробом мужа. На станциях всю ночь стояли тысячи людей, ожидая прохода поезда с телом президента. В Вашингтоне Рузвельт в последний раз проследовал по одной из главных улиц города — Пенсильвания-авеню, ведущей от Капитолия к Белому дому — по тому маршруту, которым следуют все президенты после инаугурации. Открытый гроб был установлен на пушечном лафете, запряженном шестью лошадьми. Вслед за лафетом следовала седьмая лошадь, с левого ее бока свешивались клинок и пара сапог — символы гибели воина в бою. На лужайке перед Белым домом состоялось официальное прощание, а затем гроб вновь погрузили в поезд, который отправился в Гайд-Парк.
К родовому имению траурная процессия также двигалась на лошадях. Настоятель местной епископальной церкви Святого Джеймса прочитал молитву, которую завершил словами: «Теперь долг труженика исполнен, сражения ушли в прошлое, теперь мореплаватель достиг, наконец, дальнего берега».
Согласно завещанию, вскрытому после кончины, похороны состоялись в саду родного дома, на площадке с видом на Гудзон. На памятнике, который был вскоре сооружен, согласно воле покойного были высечены только три слова «Франклин Делано Рузвельт».
