бесконечно сомневаться. Рано или поздно мы избавляемся от сомнений, принимаем решение и действуем. Так проявляется свобода – сначала в сомнениях, потом в идеях, потом в воле к их воплощению. Сомнения – это преодоление предзаданности, это ощущение возможности, это чувство открытого, поддатливого нам будущего.
Так сомнения рождают в нас ощущение нашей свободы. Мы сомневаемся и значит – размышляем, мы размышляем и значит – существуем. Не правда ли – какой странный феномен? Я бы назвал его парадоксом парадоксов. Ибо благодаря сомнениям, т.е. неуверенности, мы приобретаем самую большую уверенность: сомнения – и следовательно наша свобода – становятся самым правдоподобным на свете! Свобода загораживается от нас своими парадоксами, делает все, чтобы мы не смогли ее познать. Ведь как хорошо, если бы все было логично. Логика проста, наглядна и потому чрезвычайно убедительна, она лежит в основе детерминизма и следовательно – всех наших знаний. Но свобода в случае сомнений умудряется перехитрить саму себя. Теперь нас убеждают сомнения, а правдоподобным становится самое неправдоподобное! Отсюда уже недалеко и до познания самой свободы – чем больше в ней парадоксов, тем она понятнее, не так ли?
Искатель истины всегда открыт новой информации, особенно противоречащей его точке зрения. Боязнь сомнений – первый признак заблуждения. Тот, кто не хочет сомневаться и не ищет опровержений своих взглядов и принципов, даже если он считает себя свободным и самостоятельным – на самом деле обманщик и насильник. Но в основном дурак, ибо только дуракам свойственно верить в окончательную истину, простую и понятную как гвоздь. Однако не следует путать скептицизм с неверием и пессимизмом. Сомнение в собственных принципах и чужом мнении не имеет ничего общего с сомнением в существовании истины. Потому что иначе – зачем вообще думать?
Сомнение в чужом мнении особенно трудно, если оно совпадает с собственным. Более того, постороннее подтверждение собственных мыслей имеет замечательный эффект многократного усиления их истинности. Возможно этот эффект вызван тем, что мы изначально придаем постороннему мнению вес больший, чем собственному. Ведь все внешнее имеет для нас иной познавательный статус, более обьективный. В этой проблеме есть две стороны. С одной из них, собственное субьективное мнение должно быть эквивалентно по значимости постороннему. Иными словами, источник мнения должен быть исключен из рассмотрения – все мнения равно значимы и оцениваются только по их собственным заслугам, независимо от их статуса или распространенности. С другой, обьективность требует оценки ее степени, а возможно ли отделить оценку мнения от оценки его источника? И с этой точки зрения собственное мнение имеет важное преимущество – собственное "я" кажется нам гораздо знакомее любых иных источников. Однако так ли уж хорошо знаем мы себя?
В отличие от свободы, сомнения не очень приятны. Если сомнения вызываются нашими внутренними мыслительными процессами, их неприятность терпима. Если внешними доводами – они могут оказаться невыносимы. Так мы подвергаемся насилию собственной "правоты", отчего становимся неспособны обьективно относиться к доводам оппонентов. Наш мозг сам собой предпочитает запоминать доводы, подтверждающие нашу правоту и игнорировать прочие. Осознание собственной неправоты вообще вызывает неприятные ощущения от которых хочется избавиться. Однако вместо пересмотра своей позиции, мозг искажает наше восприятие реальности. Игнорируются не только доводы, возникает неприятие новой информации. Существует предвзятость к новым открытиям даже у ученых! Люди стараются сберечь собственную картину мира, стыдясь признать себя неправыми, потерять самоуважение. Но нужно ли нам такое самоуважение?
– Движение информации
Далее. Как договор происходит в жизни? Как протекает процесс обмена мнениями, в итоге которого достигается обьективная норма? Везде и всегда, где и когда взаимодействуют посторонние, незнакомые или плохо знакомые люди. Причем не обязательно напрямую. Обьявление, знак, ценник, вывеска, и вообще любая информация – это элемент договора, чье-то мнение, которое ожидает встретить внимание и понимание. Договор – это непрерывный и постоянный процесс в который мы погружены с того момента, когда попадаем в общественную жизнь и публичную сферу. Но разумеется достигнуть обьективности только с помощью вывесок тяжеловато. Лучше всего когда обмен мнениями протекает достаточно быстро, чтобы успеть получить ответ до того как принять решение и действовать. Поэтому, помимо самой информации, важным условием договора является легкость ее путешествия во времени и пространстве.
Разумеется, "легкость" – слово за которым скрывается невероятная трудность. Сама по себе информация не путешествует. Она всегда перемещается с помощью людей, отчего это сопровождается теми же проблемами, что и ее содержание. Чтобы договор состоялся, люди должны его хотеть, а значит в процессе обмена информацией они должны выбрать ОБ, а не другие ценности. Но пока люди не знают об ОБ, это невозможно, а значит оно и не появится! Возможно, в глубине души все они стремятся к свободе и ОБ, но от абстракции до конкретики – бесконечность! Без конкретного понимания ОБ, как осознанного "общего блага", люди распространяют информацию с совсем другими целями, прямо противостоящими ему.
Чтобы убедиться в сказанном, достаточно проверить, как информация о будущей книге, которую, как вы наверное обратили внимание, я хотел бы назвать "Культ свободы", сможет распространиться сама по себе, без помощи насилия. Давайте в качестве естественно-научного эксперимента, обьявим о книге, ОБ и обьективной этике формально-публично, и посмотрим, заинтересует ли она кого-нибудь. Что-то мне подсказывает, что дело ОБ не сдвинется ни на шаг, ибо ОБ слишком уж противно нынешнему насильственному обществу.
Посему сомнение в информации необходимо дополнять недоверием к ее источникам и каналам распространения. Что уже вносит определенный диссонанс – как все это можно сочетать с доверием, жизненно необходимым для договора? Очевидно, пока ОБ остается призрачной книжной концепцией, доверие не должно быть слепым, оно должно подкрепляться не только здоровым сомнением, но и активной просветительской деятельностью в сочетании со всеоружием знаний. А исследовать тут есть что! Если вам кажется, что экономическое насилие сложно и непобедимо, подождите пока не познакомитесь поближе с информационным. Многое о нем уже известно. Например, если внедрять моральные нормы, подсказанные голосом в голове, получится религиозное насилие. Если научные идеи справедливости, подсказанные формулами в учебнике – идеологическое. Если надо развести на деньги – тут на выбор: рекламно-маркетинговое, психологическое, эмоциональное и наверняка еще немало какое, включая бесконечное множество видов мошенничества, манипуляции данными, подтасовки и т.п. Но многое еще покрыто тайной, друзья мои. Многие истины являются ложью. Многого просто нет. И поскольку все обсудить мы вряд ли сможем, давайте сосредоточимся на том главном, что первым подвернется под руку.
5 Насилие информации
– Язык
