Видно, правды теперь не узнаешь. Император выше расспросов; Аполлодор уже не ответит.
Краем глаза Марк заметил движение и не сразу понял, что смотрит на человека в тоге. Он узнал Гая Светония, только когда тот заговорил:
– Пинарий! Титаны столько не живут, сколько я не видел тебя! Не далее как вчера я перечитывал строки о Марке Агриппе и подумал: надо бы заглянуть, чем ты занят в его разрушенном храме. Стены чудовищно толстые, – должно быть, ты поставишь тяжеленную крышу! Знаешь, с тех пор как я послал тебе свой незаконченный труд, от тебя не пришло ни словечка. О, ничего страшного, не всем же быть литературными критиками, и хвала за это богам. Но теперь – добрые вести! Я наконец завершил работу, и целое войско писцов снимает копии. Прислать тебе экземпляр? Чтение недурное, уж поверь. Обещаю, скучно не будет. В книге столько возмутительных эпизодов, что ты, пожалуй, еще решишь, будто я написал свод удивительных историй, как наш друг Флегон. Поразительно, какие безумства творили некоторые императоры! Кое-какие подробности удивили даже меня, годами рывшегося в имперских архивах. Однажды Калигула, например, – воистину, это за гранью возможного…
Марк не слушал. Он думал, как сообщить новости Аполлодоре.
Блик солнца на кудрях сына вдруг отвлек его. Луций забрел в зону с высокими штабелями незакрепленных кирпичей.
– Аминтас! – крикнул Марк. – Аминтас, смотри за Луцием! Ему туда нельзя, слишком опасно!
– Мальчишки! – улыбнулся Светоний. – Вечно с ними беда. Жаль, что у нашего императора такого нет, – глядишь, и сам уберегся бы от беды. О, я забыл: ведь у Цезаря все же есть мальчик, за которым можно присматривать. Он всюду берет отрока с собой, так мне докладывают корреспонденты с маршрута. Я слышал, что следом государь посетит Иерусалим – или то, что называли Иерусалимом. Адриан собирается восстановить разрушенный Веспасианом город и дать ему довольно красивое новое название: Элия Капитолина, в честь его пред ков, Элиев. Подозреваю, что рядом с Юпитером он установит собственную статую и попробует заставить упрямых евреев возжечь немного фимиама на алтаре. Затем он поедет в Александрию знакомиться с Египтом. Они с Антиноем изобразят Цезаря и Клеопатру, которые неспешно плывут по Нилу мимо гиппопотамов и крокодилов. Как ты думаешь, может, египтяне насадят на статую Адриана голову какого-нибудь животного и объявят его богом?
Светоний болтал без умолку, но Марк не слышал ни слова.
132 год от Р. Х.
Адриан вернулся в Рим.
Прибытие императора в столицу после столь долгих странствий полагалось отметить торжествами и пирами. Но ранним ясным утром после первой же ночи во дворце Адриан нанес необъявленный визит на участок, где строился храм Венеры и Ромы, желая оценить прогресс, достигнутый за время его отсутствия. Когда императору доложили, что Марк Пинарий находится в мастерской, Адриан вместе со свитой направился прямиком к Авентинскому холму.
Марк с помощниками собирали воедино фрагменты гигантской статуи Венеры, которую предстояло установить в храме.
Когда вбежал Аминтас и объявил, что в вестибуле находится император, Марк велел всем прекратить работу и остаться точно на местах. Сам он тоже положил инструменты и отряхнул тунику. Аминтас, придирчиво оглядев хозяина, смахнул у него с бороды металлическую крошку.
Император, как всегда изысканно одетый, бегло осмотрел статую и предложил дать рабочим отдых, чтобы побеседовать с Марком наедине.
– Я только что от храма, – сказал Адриан. – И доволен успехами. Ты хорошо потрудился, Пинарий.
– Благодарю, Цезарь. Я всего-навсего один из многих мастеровых и строителей, которые имеют привилегию ежедневно осуществлять грандиозный замысел императора.
– Не скромничай, Пинарий. Я всю жизнь имею дело с архитекторами и художниками из разных концов света. Возможно, ты самый одаренный.
«Теперь, когда мертв Аполлодор», – подумал Марк. Затем он вспомнил о другой смерти, случившейся за время странствий Адриана. Во время путешествия по Нилу утонул Антиной.
Марку показалось, что император сильно постарел. В волосах добавилось серебра, а борода почти полностью поседела. Лицо изрезали морщины. Он говорил медленнее, голос подрагивал. Глаза потускнели. Его будто покинула жизненно важная искра.
Адриан прошелся по студии, рассматривая инвентарь.
– Ты столько часов провел с ним здесь, в мастерской, наедине, взирая на него, наблюдая за ним. Ты должен помнить, как он выглядел, лучше всех на свете, не считая меня.
– Цезарь говорит об Антиное, – тихо отозвался Марк. – Я плакал, когда узнал о его смерти.
Марк действительно скорбел: не столько по самому юноше, душа которого осталась для него загадкой, сколько по утрате такой красоты. В его сознании еще сохранилась таинственная связь между отроком из Вифинии и богом из сновидений. Гибель Антиноя означала не просто кончину обычного смертного: она символизировала тленность всего сущего.
– Тебе известны обстоятельства его конца? – шепотом спросил Адриан.
– Я знаю то же, что и все: Антиной утонул в Ниле.
– Египет околдовал нас – зной, жужжащие насекомые, топкая грязь, бесконечная река, храмы со странными символами и звероголовыми богами, гигантские монументы из невообразимо далекого прошлого. Продвигаясь все дальше по Нилу, мы попали во власть безымянного древнего ужаса. Когда я постигал Элевсинские мистерии, меня посвятили в тайные обряды египтян. Заглянув в мое будущее, жрецы узрели нечто жуткое. Они заявили, что жизнь моя кончена и я умру через считаные дни, если… если другая жизнь не будет принесена за меня в жертву. Я не хотел им верить, но понял их правоту, когда составил гороскоп, сделав поправку на большее влияние южных звезд. Мне грозила страшная опасность. Смерть была совсем рядом.
Марк затаил дыхание:
– Значит, Антиной…
– Он пожертвовал собой ради меня. Я не просил его. Той ночью я вел себя беспокойно. Я услыхал, как он вышел на палубу. Потом – тихий всплеск. Я был в полудреме и решил, что мне снится сон…
Марк вспомнил историю, которой Антиной поделился с ним здесь же, в мастерской, – о случае на охоте: «Если бы Цезарь не убил льва, тот наверняка разорвал бы меня в клочья. Цезарь спас мне жизнь. Мне с ним вовек не расплатиться».
Мальчик все-таки сумел вернуть долг.
– Деяние Антиноя не есть поступок простого смертного, – сказал Адриан. – Я всегда ощущал в нем нечто божественное. Думаю, Пинарий, что и ты это чувствовал. Но я не понимал природы его божественности, пока он не покинул сей мир. Я выстроил на Ниле город в его честь, где освятил храм и предписал жрецам поклоняться новому божеству. В Эфесе и Афинах, на обратном пути в Рим, я воздвиг и другие храмы в честь бога Антиноя.
Марк слышал о деятельности, которую развил император от лица нового бога. Весь Рим говорил о величии его печали; иные осмеливались подшучивать над ней, но большинство благоговело. Марк знал, что скорбь императора сравнивают с безумием Александра Великого после смерти его возлюбленного Гефестиона, но трудно было разглядеть в стареющем, разжиревшем Адриане сходство с отчаянным, обреченным року Александром.
