– Не будьте же таким скромным. Вы не потерпите поражения здесь, на Омбее, Ральф. Вы слишком хорошо выполняете свою работу. Вы ее любите. Сколько осадных положений уже снято?
– Пятьсот тридцать два.
– Враг пал, я полагаю, это была хорошая стратегия, Ральф. Хорошая реакция на Кеттон. Но мне все еще хотелось бы увидеть вашу физиономию в тот момент, когда мы увели этот клочок земли прямо у вас из-под носа.
– И куда этот клочок вас привел? Что вы выиграли?
– Я получила тело, правда? Я снова живу.
– Только благодаря случаю. И ты не особенно помогала в этом, как я слышал?
– Да, да, эта сволочная святая Стефани, героиня летающего острова. Не собирается ли папа римский дать ей аудиенцию? Хотела бы я на это поглядеть – гнусный биотех с душой, удравший из чистилища, распивает чаи в Ватикане.
– Нет. Папа больше никого не принимает. Земля сдается одержанию.
– Вот дерьмо-то! Вы не шутите?
– Я совершенно серьезно. Последнее, что я слышал – вместо Ватикана теперь четыре купола. И теперь они, возможно, уже пали. Так что ты видишь, я победил. Но в конечном счете ты была права. Здесь это никогда не будет решено.
Сержант выпрямился. Пристальный взор не отрывался от Ральфа ни на секунду.
– Вы выглядите усталым, генерал. Это Освобождение вконец вас измотало, да?
– Мы с тобой оба теперь знаем, что нет никакого рая и никакого бессмертия. Одержимые никогда не получат то, чего хотят. И что они будут делать, Аннета? Что произойдет на Земле, когда она придет к этому миру святилища и синтезирующие пищу машины не станут работать? Что тогда?
– Все вымрут. Постепенно. И их страдания закончатся.
– Это и есть то, что ты называла последней перспективой? И концом проблем?
– Нет, у меня такая перспектива была. Я ее отвергла.
– Потусторонье предпочтительней смерти?
– Я ведь вернулась, разве не так? Что же мне, на колени перед вами встать?
– Я здесь не для того, чтобы торжествовать, Аннета.
– Тогда для чего вы здесь?
– Я – верховный главнокомандующий сил Освобождения. В настоящий момент эта ложность дает мне невообразимую степень власти – и не только в военных условиях. Скажи мне, есть ли какой-то смысл, чтобы я оставался здесь? Может теперь вопрос решится в Мортонридже или все, что мы с тобой оба перенесли, было напрасно?
– Вы во главе измотавшейся армии, которая стоит против умирающего врага. Вы все еще пытаетесь повысить ценность вашей славной войны, ища ей благородного завершения. Но такового не существует. Мы представляем собой лишь второстепенный отвлекающий удар в этой войне. Обходящийся невероятно дорого, фантастически драматическое развлечение для допущенных к нему масс. Мы отвлекали их внимание, пока реальные власть имущие мужчины и женщины решили, какой вскоре станет наша судьба. Политические силы решают, как род человеческий будет противостоять этому кризису. Война не имеет такого свойства. Война имеет только один исход. Война глупа, Ральф. Она – осквернение человеческой духовности. Она заставляет нас страдать ради исполнения мечтаний кого-то другого. Она не для тех людей, которые не верят в самих себя. Она для таких, как вы, Ральф.
* * *
Степень секретности помещения для конференций никогда не менялась. Княгиня Кирстен уже сидела на одном конце овального стола, когда белая пустота стенных экранов перешла в изображение Ральфа, представив его сидящим на другом конце этого стола. Больше не присутствовал никто.
– Ну и денек, – сказала Кирстен. – Мы не только получили назад всех наших людей в полной безопасности, мы получили еще некоторые потерянные души, чтобы заражать живущих.
– Я хочу это прекратить, – объявил Ральф. – Мы победили. А то, что мы делаем теперь, стало в высшей степени бесполезно и бесцельно.
– На моей планете все еще есть четверть миллиона одержимых. Мои подданные становятся их жертвами. Не думаю, что это кончилось.
– Мы держим их взаперти. Как угроза они нейтрализованы. Разумеется, мы будем продолжать держать их в изоляции, но я прошу окончить конфликт сам по себе.
– Ральф, это была ваша идея. Вся стрельба уже прекратилась.
– И это переместило их в Эрсуик. Этого вы и хотели – чтобы ваши подданные поедали друг друга?
Изображение княгини не проявило никакой эмоциональной реакции.
– Чем дольше они останутся одержимыми, тем больше будет расти количество раковых заболеваний. Их тела будут умирать, пока мы не вмешаемся и не освободим их.
– Мэм, я собираюсь издать приказ, продукты и медицинская помощь давались тем одержимым, которые в настоящее время находятся на осадном положении. Я не собираюсь его отменять. Если вы не хотите, чтобы такой приказ был официально отдан, вы должны будете освободить меня от моих обязанностей.
– Ральф, какого черта вы все это говорите? Мы побеждаем. На сегодняшний день снято уже сорок три осадных положения. Еще десять дней – самое большое, две недели, – и все закончится.
– Здесь все уже кончено, мэм. Преследование оставшихся одержимых, это… отвратительно. Прежде вы ко мне прислушивались. Боже мой, так все это и начиналось. Пожалуйста. Уделяйте столько же внимания тому, что я говорю вам теперь.
– Ничего вы не говорите, Ральф. Это незначительная война, небольшое упражнение в пропаганде, чем такие войны всегда и были. И, должна добавить, с вашей помощью. Мы должны иметь полную победу.
– Мы ее уже имеем. Более того, сегодня мы обнаружили, что возможно раскрыть ворота тому миру, куда бегут одержимые. Никто этого не понимает; за этим стоят физики; но мы знаем, что теперь это возможно. Когда-нибудь мы сможем сами повторять этот эффект. Одержимые больше не могут от нас прятаться. Это и есть наша победа. Мы можем заставить их повернуться лицом к тому, что они собой представляют, какова их ограниченность. Мы можем продолжать в том же духе, чтобы найти решение.
– Распространите для меня эту мысль.
– Теперь мы имеем власть над жизнью и смертью одержимых, держа их в осаде, особенно в последнее время, когда флот Конфедерации работает над антипамятью. Заканчивая осады их капитуляцией, мы попусту теряем нашу позицию, утрачиваем тактическое преимущество. Эклунд мне сказала, что кризис нашими силами здесь, на Омбее, никогда не будет разрешен. Я ей поверил было. Но сегодняшний день это изменил. Мы находимся в уникальном положении, чтобы принудить одержимых быть на нашей стороне и помочь нам найти решение. Решение есть, его нашли киинты. И кристаллические существа нашли решение, мы даже считаем, что его нашли и Леймилы, хотя массовое самоубийство не может быть ценной находкой для человечества. Так что обеспечьте оставшимся одержимым продукты, дайте им оправиться, а тогда начинайте переговоры. Мы сможем использовать ветеранов с острова Кеттон для того, чтобы они выступили вперед и начали диалог с нами.
