– Это кристаллическое существо, которое вы там встретили, сказало вам, как нам решить проблему до конца? – спросил Ральф.
– Мне очень жаль, генерал. Оно заняло ту же позицию, что киинты. Нам придется выработать собственное решение.
– Будь оно все проклято! Но ведь оно хотело помочь избавленным от одержателей телам.
– Да. Оно сказало, что судит по нашим этическим нормам и что подобное воровство несправедливо.
– О'кей, с какими условиями вы столкнулись в том мире? Видели вы какие-то иные планеты?
– Условия были тем, чем мы их делали; первостепенной была способность к дисфункции реальности. К несчастью, даже желания имеют предел. Мы были выброшены одни на этом острове, без свежего воздуха, без пищи. И ничто не могло этого изменить. Это существо предполагало, что наши планеты должны быть более счастливы, хотя мы не видели там никаких других. Тот мир слишком обширен для каких-то случайных встреч, существо даже намекнуло, что он может быть даже более протяженным, чем наша вселенная, хотя не обязательно в физических измерениях. Оно – исследователь, оно отправилось туда, потому что верило в расширение своих знаний.
– Так что, там не рай?
– Определенно нет. Одержимые на этот счет ошибаются. Это убежище, вот и все. Там нет ничего такого, что вы не привносите туда сами.
– То есть оно полностью естественное?
– Я думаю, что да.
* * *
После замешательства в начале исхода морпехи взяли под контроль каждого, кто проходил через ворота. Они контролировали ситуацию и оставались на месте до тех пор, пока не прошли последние четыре сержанта. Морпехи немедленно начали заталкивать их в грузовики, ожидающие на стоянке, как они поступили со всеми остальными.
– Нам не туда, – возразил Мойо. – Мы ждем ее.
– Кого? – не понял морской капитан.
– Стефани. Должна же она как-то вернуться.
– Извините, тут не может быть исключений.
– Ты, парнишка, – сказал ему Кохрейн. – Она вроде нашего настоящего вождя; и она совершает свое последнее доброе дело. Так что, чего это вы, ребятишки, возникаете, точно полковник Подотрись?
Капитан захотел запротестовать, но вид сержанта в модных солнечных очках с тонкой оправой и с образцовым рюкзаком заставил слова застрять у него в горле.
– Я хочу сказать, она где-то там, совсем одна, бьется в последнем и величайшем сражении с королевой нечистой силы. Чтобы спасти твою душу. Самое меньшее, что ты можешь, это быть благодарным.
– Закрывается! – заорал Макфи.
Ворота начали сжиматься, отклоняться назад в небольшом потоке изумрудного света, замерцавшего в метре над поверхностью дороги. Физики взволнованно закричали, передавая свежие инструкции определенному сенсорному устройству, которое они сконструировали вокруг межпланетного плота.
– Стефани! – заорал Мойо.
– Подожди, – сказал ему Кохрейн. – Оно еще полностью не закрылось. Видишь?
Небольшой остаток зеленого света продолжал уверенно гореть.
– Она еще там, – в отчаянии проговорил Мойо. – Она еще может это сделать. – Пожалуйста! – воззвал он к капитану. – Вы должны позволить нам дождаться ее.
– Не могу.
– А к чертям все тогда. Может, я кого-то тут знаю, кто может помочь, – сказал Кохрейн.
С тех пор, как он возвратился на Омбей, тысячи незнакомых голосов перешептывались друг с другом где-то на окраине его мозга.
– Сайнон, – мысленно закричал он им, – эй, великий ты пижон, ты где-то здесь? Это же я, твой старый дружок Кохрейн. Нам, похоже, нужна сейчас какая-то очень действенная помощь. Стефани опять совершила космическую глупость.
* * *
Экейша сообщила о проблеме непосредственно Ральфу. Он, возможно, был бы тверд в этом отношении, но эденист упомянул Аннету Эклунд.
– Пусть они подождут, – передал Ральф дежурному капитану. – Мы установим наблюдательный пост.
Через час и двадцать минут ворота ненадолго расширились, чтобы пропустить три человеческие фигуры, которые, шатаясь, выступили из них. Стефани и Аннета в сержантских телах поддерживали между собой дрожащую Анжелину Галлахер. Они передали ее маленькой медицинской команде, а та поспешно повезла ее в госпиталь.
Мойо прорвался вперед и заключил Стефани в объятия; по общей линии связи прошли сигналы его переживаний.
– Я уже думал, что тебя потерял! – закричал он. – После всего этого я не смог бы этого выдержать!
– Мне очень жаль, – сказала она.
Физическое объятие оказалось почти невозможно, они громко столкнулись лбами, когда попытались поцеловаться. Репортеры, которые настроились на горький конец, столпились вокруг морских охранников, чтобы сосредоточиться на этой маленькой группе.
– Эй вы, пижоны, я Кохрейн, один из настоящих сверхгероев, тот самый, который вывел этих парней из бедствия. Это пишется Кохрейн: К – О – X…
* * *
В карантинных бараках было тихо. Не потому, что сержанты спали, они не нуждались в сне. Они лежали на койках или бродили по холлу внизу, где их интервьюировали репортеры, или они смотрели аудиовидеоновости (где показывали в основном их самих). Более всего они сейчас начинали привыкать к тому, что вернулись в свои настоящие тела и владеют ими на все сто процентов. Опасение и ощущение чуда при последнем повороте судьбы все еще заставляли их чувствовать себя растерянными. Ральф прошел через холл в одном из бараков в сопровождении бдительных Дина и Билла. Часовые позволяли сержантам свободно передвигаться повсюду – всем, кроме одного человека. Пять вооруженных военных стояли перед дверью того офиса, где внутри в безопасности находилась биотехническая конструкция. Двое вытянулись в струнку, когда приблизился Ральф, остальные по-прежнему не спускали с двери глаз.
– Откройте дверь, – приказал Ральф.
Дин и Билл вошли вместе с ним, выражение их лиц красноречиво говорило о том, что любой сержант, которому захочется, будет иметь дело с ними. Это выражение прочел единственный обитатель комнаты, неподвижно сидевший за столом. Ральф уселся напротив.
– Здравствуй, Аннета.
– Ральф Хилтч. Генерал, сэр. Вы становитесь повторяющимся и угнетающим обстоятельством моей жизни.
– Да. А теперь это жизнь, верно? И как себя чувствует человек, возвращаясь из мертвых к тому, чтобы стать реальной личностью?
– Это ведь то, чего я всегда хотела. Так что я не имею права жаловаться. Хотя, наверное, иногда с неблагодарностью буду жалеть об отсутствии сексуальности в этом теле.
– Но ты будешь еще более несчастлива, если я потерплю поражение и одержимые появятся на горизонте, чтобы захватить твое чудесное новое тело для какой-нибудь затерянной души, которая им овладеет.
