такой вот девчачий психоз. Ну это так невинно, смешно! Так малые дети поступают, а я ничем не отличалась от них в тот момент. Я лишь хотела, чтоб ты бросил ее! Элай… я не просила тебя насиловать ее, снимать все это на камеру и выкладывать в сеть. Из-за тебя она чуть не умерла и теперь пожизненно в лечебнице! Я тут ни при чем. Я тоже страдаю. Вот! – Она задрала рукав, чтобы продемонстрировать шрамы на предплечье. – Это всё мои мысли о ней, мое раскаяние, мой крест! Не смей обвинять меня! Я такая же жертва, как и Цинния. ТЫ сломал жизнь ей, мне, да и себе тоже… Я просто любила тебя, брат, я не хотела, чтобы ты тратил свое время на эту бесполезную девушку. Называй это как хочешь: ревностью, завистью, безумием…
Наконец-то Рэми замолчала, Элаю даже дышать стало легче. Они вместе прострадали эти жуткие минуты, довели друг друга до крайнего изнеможения.
– Нам нужно держаться порознь, – заключил Элай, кое-как собравшись с силами. – Иначе мы уничтожим весь мир.
– Нет… Нет, нет! Я готова простить тебя! И… и ты сможешь меня простить. Мы брат и сестра. Одна кровь и плоть! Мы умрем друг без друга!
– Я умру без сердца, без головы. Без всего остального я смогу жить, – злобно пробормотал Элай.
– Да?.. – спросила Рэми, и по лицу ее прошлась нервная судорога. – А вот моя жизнь без тебя невозможна. И сейчас я тебе это докажу.
Рэми выдернула из своей прически палочку и прислонила ее острый конец к набухшей венке на запястье.
– Опять эти дешевые манипуляции! – рассвирепел Элай. – Мне на колени упасть? Ноги твои расцеловать? В любви поклясться? О, тебе бы этого очень хотелось!
Он медленно шагал к ней. Элай и не был бы против того, чтоб сестра прикончила себя, до такой степени она ему осточертела. Но ведь Рэми ничего серьезного с собой не сделает, он это понимал. Тут просто очередная истерика напоказ. Сейчас эта припадочная изрежет себя всю, а родители потом всыпят ему по первое число за то, что он довел бедную девочку до такого состояния. Вот его крест – вечно спасать Рэми и вечно чувствовать себя виноватым за все ее страдания.
– Стой на месте и смотри! Наслаждайся! – крикнула Рэми.
Со стороны казалось, что Рэми совершенно не владеет собой, но на самом же деле она все отлично контролировала. Более того, она получала удовольствие от сего процесса. Элай боится, он хочет спасти ее! Она все еще нужна ему! В этом-то Рэми и хотела убедиться. Это просто игра, проверка. Она еще немножко помучает его, понаслаждается, а потом обнимет, попросит прощения за все. Да, так Рэми и планировала поступить.
– Услышь меня, безумная! Остановись!
Элай был теперь так близко, что ему без труда удалось схватить сестру за руку. Рэми всецело предалась бурному ликованию от этой «игры». Она стала шуточно сопротивляться, визжать, размахивать руками с закрытыми глазами, мысленно твердя: «Давай, поумоляй меня! Еще! Покажи, как ты меня любишь! Ты уж расстарайся, братец!»
Вдруг Элай резко остановился, затих. Рэми пришлось прервать «игру». «Что случилось? Выдохся, что ли?! – не могла сообразить она в самом начале. – А это… что такое?» – спросила себя Рэми, взглянув на шею брата. Сбоку у него, недалеко от кивательной мышцы, торчала серебряная палочка. Если быть точнее, виднелся лишь ее бриллиантовый цветок, то бишь верхушка. Вся длина вошла в плоть, проникла в самое опасное место, разорвала все жизненно необходимое.
Бессознательно, одним лишь страхом ведомая, Рэми извлекла палочку. Это привело к массивному кровотечению, Элай упал навзничь.
– Элай?..
Глаза его были все еще открыты, но жизни в них больше не было. Крохотной частью своего разума, той, что еще не была отравлена страхом, Рэми поняла, что только что произошло. Следуя какому-то внутреннему наитию, она вернула окровавленную палочку в футляр, а сам футляр закинула в сумочку. Затем Рэми присела возле Элая, положила руку на его мертвую грудь.
– Да как же… я могла… такое сделать с тобой? – вся изогнувшись, глотая слова, выговорила Рэми.
Она обняла тело брата и залилась истерическим воем.
* * *
Рэмисента спокойно дошла до своей комнаты, закрылась. После всего пережитого ей ужасно хотелось побыть одной, в тишине, до наступления всеобщего потрясения. Брату уже ничем не помочь, его найдут очень быстро и без ее участия.
Последние мгновения на свободе!
В полном упадке духа Рэми брякнулась на пол и замерла в боязливом ожидании со склоненной головой и устало раскинутыми ногами. В голове ее как-то сама собой утвердилась мысль, что обитатели «Греджерс» уже знают обо всем. Ведь все в ней так и кричит о том, что она натворила. Рэми была уверена, что кто-то видел, как она, зареванная, уничтоженная, покинула парк. И этот «кто-то» обязательно сообщит обо всем полиции. Возможно, найдется еще какой-нибудь свидетель, который слышал их ссору, что предшествовала трагической развязке. Тут и не нужно быть опытным блюстителем порядка, чтобы догадаться, как обстояло дело и кто причастен к нему.
Неизвестно, сколько времени прошло до того, как за Рэми пришли миссис Ворчуковски, Диана и Эл. Она встретила их в состоянии истощенной впечатлительности: ничуть не удивилась, ни о чем не спросила. Те трое, напротив, были так сильно встревожены, что и не обратили внимания на то, как Рэми реагирует на их слова, на все это горестное известие. Рэми послушно, с фантастической безбоязненностью шла к той злосчастной беседке. Совсем скоро ее арестуют на глазах всего школьного общества. Братоубийца…
– А ну быстро все вернулись в торжественный зал! Я приказываю! – драла глотку Бригида, никого не подпуская к месту преступления.
Но интерес учениц, учителей и гостей торжества был слишком велик, и даже страх перед Ворчуковски не остановил их. Толпа только увеличивалась. Сотрудники полиции были уже тут как тут: осматривали место происшествия, труп, опрашивали уборщика, что обнаружил Элая и стал зачинщиком последующего переполоха. Элеттра и Диана обнимали с обеих сторон Рэми, гладя и целуя ее смертельно-бледное лицо и бросая друг на друга тревожные взгляды. Рэми была слишком переутомлена, на все отвечала замедленными реакциями и каким-то одурманенным взглядом. Но несмотря на кажущееся патологическое безразличие ко всему, Рэми все хорошо понимала и уже готовилась к тому, что ей в ближайшее время предъявят обвинение.
– Проследите, пожалуйста, чтоб никто не покинул территорию школы, пока мои люди тут работают, – обратилась к директрисе женщина-инспектор.
– Вы полагаете, что убийца все еще здесь? Среди… нас? – с нервической дрожью в голосе спросила Голди.
– Очень может быть.
Рэми
