взять себя в руки. Вышло… так себе.
Ладно, и так сойдет. На улице темно, льет дождь. Да и понимать должен, что я сейчас испытываю.
— Из-за частого употребления магии периодически забываешь про реалии жадной зоны, — выдохнул печатник, останавливаясь неподалеку от меня. — Даже про самые элементарные. Извини, едва не поставил тебя в дурацкое положение.
Я непонимающе посмотрел в сторону Михея. О чем еще он ухитрился позабыть? Или это мы вдвоем о чем-то забыли?
— Держи, — он протянул в мою сторону руку с каким-то предметом. Пришлось сделать полшага вперед, чтобы разглядеть на ладони печатника свои ключи.
Да уж, это было бы очень неприятно. Алиса в клинике и открыть не может, Родители… держи себя в руках, Имярек, тоже недоступны К Ворчуну переночевать не сунешься — он в той же клинике. Пришлось бы топать через половину города к Медее. Без денег, документов, может быть даже под дождем…
— Спасибо…
На большее меня не хватило, но Михей уже удалялся стремительным шагом в сторону управы.
Снова один. Но уже с ключами. Брелок занял место в кармане, возле упаковки с боевыми заклинаниями.
Немного постояв на месте, я двинулся дальше, знакомым путем. В третий раз, отнюдь не самый волшебный. Лед таял. Слезы смешивались с дождем.
Глава 77
Не было абсолютно никаких сомнений, что все произошло в точном соответствии с планами Алладо.
Слишком много деталей ювелирно подходили друг к другу: вроде бы, и случайно, но таким образом, что иначе и быть не могло. Стиль бабули, как удалось понять после столкновения с Орлатой, имел расовую специфику. Не удавалось понять только одного — зачем все это потребовалось?
От этого непонимания становилось еще больнее и обиднее. Мои собственные родители, ради каких-то неведомых целей, решились бросить своего единственного сына больше чем на десятилетие. Неужели вся их любовь была только искусным притворством? Имитацией, которую я не распознал лишь оттого, что привык к ней и хотел в нее верить?
Теперь, после того как Мадам озвучила юридический расклад, я был уверен, что досрочного появления самелиан ждать не стоит. Они оставили мне столько подсказок, но те стали очевидны лишь постфактум. Так бы мне и выдали тексты для самообразования, не подготавливай в тайне свой уход!
А эта рекомендация не спускаться этажом ниже несколько дней? Готов биться об заклад, что все это время они готовили свою квартиру к длительной изоляции. Следовало о чем-то заподозрить еще тогда, когда увидел в новом доме свои любимые книги и привычные вещи. Мелочи, десятки разнородных мелочей… Они выстраивали объемную картину подготовки к чему-то, чего никак не удавалось понять.
Наверное, мне и не полагалось такой возможности. Без умения защищать свое сознание и свою психику от вмешательства извне, я мог стать невольным источником утечки. То же Внутреннее Зеркало, которым воспользовалась Мадам, могло как-то выдать мою осведомленность и помешать родительскому плану.
Где-то в моей голове сидела и была готова проиграться в подходящее время запись из гостиной. Судя по тому, что удалось увидеть, задремав в управе, ее создали тайком ото всех, в нашу заключительную общую встречу.
И вовсе не совместная стратегия борьбы с Орлатой стала поводом для краткосрочной сингулярности. Родители проверили как будет работать механизм-изоляции, а заодно втайне ото всех, оставили мне прощальное послание.
На этой мысли я ощутил, что никакого внутреннего покоя и ограждающего от сильных эмоций льда — уже нет. Что это чувство являлось одной из окружавших меня защит, отыгравших свое. Не знаю, кто ставил этот барьер, но он явно предназначался для последующего юридического разбора у Мадам.
Коллизия… Должно быть, её каким-то образом раскопала мама. Большую часть своей сознательной жизни я считал её профессиональным юристом высокого уровня. Кому как не ей, во всей скрывшейся по ту сторону пространства компании, разрабатывать правовое обеспечение авантюры?
Еще одна деталь влилась в итоговую картину. Но ответа на самые насущные вопросы я не находил.
Хоть ложись прямо на улице и пробуй заснуть под дождем — только ради того, чтобы вновь увидеть всех за одним столом. Но я упрямо шел в сторону Роффе, зная вредность бабули.
Наверняка, посещение еще одного самелианина являлось условием запуска объяснения из сна. Посетить кафетерий я мог лишь после выхода из управы, ведь дорога к нему была известна только оттуда.
Меня снабдили ограниченной информацией, гарантировав тем самым предсказуемость самостоятельных реакций. Даже теперь, когда я догадался о том, что это часть плана, все равно приходится ему следовать.
Сквер с памятником Завоевателю замаячил в паре домов от меня. По проезжей части прокатила карета. Самоходная, без лошадей и кучера. Я проводил её взглядом, но ни капли не удивился. Все эмоции собрались в плотный комок обиды и горести разлуки с близкими людьми.
Чтобы удивляться, оказывается, нужно куда больше сил, нежели для того, чтобы отчаиваться. Требуется ощущение нормы, вера в неё — такая же незыблемая как вера в отчий дом.
Может быть, мою норму растоптали мимоходом, во время боя двух самерианок, а может — запрятали в топологический изолятор, понять бы еще в какой из. Теперь я знал целых три таких: браслет, ящик внутри браслета и квартира, в которой прошло мое детство с юностью.
Моя готовность ничему не удивляться прожила чуть больше минуты. Когда из-за угла дома показался сквер, оказалось, что он не пустует.
Перед одной из скамеек, в непосредственной близости от искусственного водопада и памятника Завоевателю, увлеченно танцевала и жонглировала струями дождевой воды молодая девушка в светло-сером платье.
Издалека и в полумраке местной ночи я чуть не принял её за Росомаху. Кроме того, зрелище завораживало своей красотой.
Не самые частые капли дождя, тем не менее успевшие промочить мою верхнюю одежду, собирались в тонкий водяной шлейф, чем-то напоминавший гимнастическую ленту.
Лента искрилась в муаровом диапазоне, делала несколько плавных разворотов над головой девушки, затем обегала вокруг нее по широкой дуге в три оборота — и лишь потом разлеталась брызгами в стороны.
Тут живут люди.
Такая простая и очевидная мысль заставила меня остановиться и посмотреть на окружающий город свежим, хоть и несколько подмоченным взглядом.
До этого магическая реальность воспринималась как нечто глубоко неестественное.
Сказался перформанс с трамваем, безлюдность Арканной улицы, странные и непривычные сооружения возле самелианского консульства, опыт прогулки от Стратегической академии до троллейбусной остановки.
Да, мне доводилось видеть тут людей. В управе, в кафе Роффе, да того же мужчину на летающем ковре, в конце концов. Но все они казались мне либо донельзя
