Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
конец и все вернется в привычное русло, ведь привычный порядок – это доминирование белых над черными.
Разумеется, они ошибались.
Но кто из живущих способен понять свою роль в гобелене истории? Бо́льшую часть жизни Виктуар даже не осознавала, что она родом из первой в мире республики чернокожих.
До «Гермеса» она знала только вот что:
Она родилась на Гаити в 1820 году, в том же году, когда король Анри Кристоф в страхе перед военным переворотом покончил с собой. Его жена с дочерями сбежали в Англию, где поселились в доме своего покровителя в Саффолке. Мать Виктуар, горничная королевы, сбежала вместе с ними. Она всегда говорила о побеге с трепетом и, ступив на землю Парижа, отказалась даже думать о Гаити как о доме.
Виктуар познавала историю Гаити по проклятьям в ночи – великолепный дворец Сан-Суси, где жил первый чернокожий король Нового Света; вооруженные люди; туманные политические разногласия, из-за которых ей почему-то пришлось пересечь Атлантику. В детстве она считала, что на ее жестокой родине идет варварская борьба за власть, ведь именно так говорили во Франции, именно в это верила ее мать-изгнанница.
– Нам повезло, что мы выжили, – шептала ей мать.
Вот только во Франции мать не выжила. Виктуар так никогда и не узнала, почему ее мать, рожденную свободной, отправили из Саффолка работать прислугой у парижского ученого на пенсии, профессора Эмиля Дежардана. Виктуар не знала, что пообещали ее матери или о какой сумме шла речь. Но во Франции ее матери не позволяли покидать поместье Дежардана, потому что там до сих пор существовало рабство, как и во всем остальном мире – полулегально, по ненаписаным, но общепринятым правилам. И когда ее мать заболела, Дежарданы не послали за доктором. Они просто закрыли дверь в ее комнату и ждали снаружи, пока вошедшая туда горничная не сообщила, пощупав пульс, что мать Виктуар скончалась.
Тогда они заперли Виктуар в кладовке и не выпускали из страха, что болезнь распространится. Однако все слуги все равно заразились, и врачи были бессильны, предоставив больных на волю судьбы.
Виктуар выжила. Жена профессора Дежардана выжила. Его дочери выжили. А сам профессор умер, а Виктуар потеряла единственную связь с людьми, которые вроде бы любили ее мать, но почему-то все равно продали.
В доме царило отчаяние. Мадам Дежардан, блондинка с резкими чертами лица, плохо разбиралась в финансах и разбрасывалась деньгами. Скоро их стало не хватать. Сначала уволили горничную, ведь зачем держать ее, если есть Виктуар? Внезапно на Виктуар свалилась куча обязанностей: разводить огонь в каминах, полировать серебро, вытирать пыль, подавать чай. Но ее всему этому не учили. Ее учили читать, сочинять и переводить, а не управляться с домашним хозяйством, и теперь ее часто бранили и били.
Две маленькие дочери мадам Дежардан тоже не радовали, они с удовольствием объявляли гостям, что Виктуар – сирота, которую они спасли в Африке. «На Занзибаре, – в унисон мурлыкали они. – На Занзибаа-а-а-ре».
Но это было не так уж плохо.
Все не так уж плохо, твердили ей, по сравнению с ее родным Гаити, где царит преступность, а незаконный и некомпетентный режим погрузил страну в нищету и анархию. «Тебе повезло, – говорили ей, – что ты здесь, с нами, в безопасном и цивилизованном мире».
И она верила. Потому что не знала ничего другого.
Она могла бы сбежать, но профессор и мадам Дежардан полностью изолировали ее от мира, и она понятия не имела, что по закону свободна. Виктуар выросла в противоречивой Франции, граждане которой в 1789 году приняли декларацию прав человека, но не отменили рабство и сохранили право владеть движимым имуществом, в том числе людьми.
Освобождение произошло в результате череды совпадений, изобретательности, находчивости и удачи. Виктуар просмотрела письма профессора Дежардана в поисках купчей – доказательства, что она и ее мать действительно принадлежали ему. Но так и не нашла ничего подобного. Зато узнала о Королевском институте перевода, в котором профессор учился в молодости, и выяснила, что он написал туда о ней, рассказав о талантливой девочке, о ее выдающейся памяти и способностях к греческому и латыни. Он намеревался взять ее в поездку по Европе. Может быть, институт захочет с ней познакомиться?
Вот так она обнаружила способ оказаться на свободе. Когда оксфордские друзья профессора Дежардана наконец-то написали в ответ, что будут рады пригласить талантливую мисс Деграв в институт и оплатят дорогу, она поняла, что это шанс сбежать.
Но подлинное освобождение Виктуар Деграв произошло, только когда она встретила Энтони Риббена. Когда он привел ее в общество Гермеса, она начала считать себя гаитянкой. Научилась гордиться своим полузабытым, фрагментарным креольским, с трудом отличимым от французского. Мадам Дежардан давала Виктуар затрещину всякий раз, когда она говорила на креольском. «Заткнись, – говорила она. – Я же сказала, ты должна разговаривать по-французски, как настоящая француженка». А кроме того, Виктуар узнала, как и весь остальной мир, что гаитянская революция была не провальным экспериментом, а маяком надежды.
И она поняла, что революция всегда немыслима. Она уничтожает знакомый мир. Будущее не предначертано и сверкает возможностями. Колонизаторы понятия не имеют, что надвигается, и от этого начинают паниковать и приходят в ужас.
Хорошо. Так и должно быть.
Она не знает, куда теперь отправится. В кармане пальто у нее несколько конвертов: напутственные слова Энтони и кодовые имена нескольких знакомых. Друзей на Маврикии, на Сейшелах и в Париже. Возможно, когда-нибудь она вернется во Францию, но пока не готова. Она знает, что в Ирландии есть база «Гермеса», хотя сейчас ей хочется оказаться подальше от Европы. Возможно, однажды она вернется домой и своими глазами увидит, что свобода на Гаити невозможна. Она садится на корабль в Америку, где люди с таким же, как у нее, цветом кожи все еще не свободны, просто это первое судно, на которое она нашла билет, а ей нужно как можно скорее уехать из Англии.
С собой у нее письмо от Гриффина, которое Робин так и не открыл. А Виктуар читала его столько раз, что запомнила наизусть. Она знает три имени – Мартлет, Ориел и Ладья. Мысленным взором она видит последнее предложение, наспех нацарапанное перед подписью. «Мы не единственные».
Она не знает, кто эти трое. Не знает, что означает эта фраза. Но однажды узнает, и правда ее потрясет и ужаснет. А пока это просто красивые слоги, означающие массу возможностей, надежду, а ей теперь только и осталось, что цепляться за надежду.
В подкладке ее карманов и внутренних швах платья зашито
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
