Джулия объяснила:
— Она почти сумасшедшая и просто не сознавала, что делает.
Помолчали, затем Джоэл сказал:
— Кое-чего я в этой истории с убийствами не понимаю.
Ломакс и Джулия опасливо посмотрели друг на друга краешком глаз, пока машина миновала очередной спуск. Затем улыбнулись.
— Чего ты не понимаешь?
— Вот смотрите, — начал Джоэл. — Как такое может быть? Ведь они чуть не посадили Джулию в тюрьму, пока не разобрались, что убийца — эта сумасшедшая.
— Вопрос сложный. Я должен подумать, — сказал Ломакс.
Он не мог объяснить детям, что Джулия скорее признала бы себя виновной, чем согласилась с тем, что не справилась с ролью жены и мачехи. Такого дети не поймут. Даже Френсис этого не понимает. После неожиданного завершения суда Френсис держалась с Джулией холодно. Она объявила, что передает управление ее доверительным фондом другому партнеру.
Когда они прощались, Ломакс сказал Френсис, что возвращается в обсерваторию. Вместо того чтобы поздравить его или пожелать удачи, Френсис промолвила только: «Будьте осторожнее, Ломакс». Затем приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала его в щеку. Ломакс никак не мог вспомнить, кто говорил ему то же самое таким же взволнованным голосом. Затем вспомнил. Кэндис. После того как Джулии предъявили обвинение, когда все доказательства были против нее. Ломаксу казалось, что Френсис могла бы найти другие слова для прощания, но все равно она так нравилась ему, что он не стал спорить. Он поцеловал Марджори и пожал руку Курту, который обнажил все свои зубы в широчайшей улыбке. Ломакс надеялся, что больше никогда не увидит адвокатов, но Джулия хотела пригласить всех на свадьбу.
Так как никто не ответил ему, Джоэл попытался спросить по-другому.
— Вот послушайте, — начал он тоном Роберта, — разве у полиции есть отпечатки пальцев этой женщины? Они допрашивали ее? Проверяли ее алиби?
— Может быть, они никогда не читали «Мальчишек Харди»? — предположил Ломакс.
Джулия захихикала.
— Это серьезный вопрос, — сказал Джоэл, — и вы должны дать серьезный ответ.
Снова Роберт. Ломакс спросил себя: достаточно ли времени он проводил с детьми этим летом?
— На самом деле, — начал Ломакс, — я несколько раз встречался с Вики Фокс, но забыл спросить про алиби. Она сказала, что у нее нет машины. У Вики серьезные проблемы с алкоголем. Я просто не думал, что ее могут обвинить в убийстве, да и полиция тоже.
— Ох, папа, — промолвил Джоэл с такой досадой, что Джулия снова захихикала, — ты допрашивал убийцу и даже не поинтересовался ее алиби?
Они уже добрались до самых гор. С одной стороны нависала скала. С другой вид закрывали каменные гряды. Им еще предстояло найти место для наблюдения.
— Наверное, я не слишком хороший детектив, — признал Ломакс.
— Наверное, — согласился Джоэл. Затем любезно добавил: — Вероятно, потому, что ты хороший астроном.
Джулия и Ломакс обменялись взглядами.
— Спасибо.
Рядом с ручьем они нашли место, где оставить машину. Депьюти жадно пил, показывая длинный розовый язык.
— Можете мне не поверить, — сказал Ломакс детям, когда они надевали ботинки, — но Депьюти просто обожает женщину, которая совершила эти убийства.
Джоэл, не мигая, уставился на Ломакса.
— Он всю ее облизал, — добавил Ломакс.
— Может быть, он просто хотел почистить ее, потому что думал, что она грязная? — предположила Хелен.
Ломакс посмотрел на Джулию. Она сражалась с ботинками, которые Ломакс захватил в доме. Наконец Джулия отбросила их прочь.
— Что случилось? — спросил Ломакс.
— Не подходят, — ответила она, снова надевая туфли. — Ничего страшного, я и в туфлях смогу.
Ломакс понял, что побежал в дом за ботинками совершенно неосознанно. Он просто вспомнил, что в свой первый визит в дом Джулии заметил их в чулане. Ботинки принадлежали Гейл.
— Господи, какой же я дурак!
— Все хорошо. Нет, правда, — настаивала Джулия, но в голосе ощущалось напряжение.
— Прости.
— Ботинки хорошие, и я давно хочу отдать их кому-нибудь, только не найду кому.
— Чьи это ботинки? — спросила Хелен, однако они уже начали карабкаться в гору вслед за Депьюти, и Ломакс с Джулией сделали вид, что не расслышали.
Тропинка круто шла вверх. Ломакс помог Джулии перебраться через ручей — ее туфли совсем не подходили для таких переправ. Джоэл сфотографировал их своим новым аппаратом.
— У кого фильтры? — внезапно спросил Ломакс.
Все посмотрели друг на друга. Фильтры остались в машине.
— Какой же я дурак! — заметил Ломакс. За последние двадцать минут он уже дважды произносил эту фразу. — Я схожу за ними. Я вас догоню.
— Ты не успеешь! — воскликнула Хелен.
— До затмения еще час, — объявил Джоэл.
Ломакс сказал, что вернется через полчаса. Все посмотрели на небо. Оно сияло молочной голубизной. Солнце палило вовсю.
— Оно так светит, — сказала Хелен, — потому что не знает, что случится с ним через час.
Они продолжили подъем, а Ломакс отправился вниз за фильтрами. Чтобы унять раздражение, он двигался быстро, съезжая вниз по камням, скользя по ровному склону. Вскоре он добрался до машины, быстро схватил фильтры и сразу же полез вверх. Ломакс спешил, но подъем занимал гораздо больше времени. Следы его быстрого спуска мешали подъему. Тишину нарушали одинокие проклятия. Вскоре Ломакс вспотел. Он задыхался. Около ручья, который он пересекал уже в третий раз, Ломакс остановился. Зачерпнув пригоршней воды, плеснул себе в лицо, чтобы охладить разгоряченные щеки. Ломакс посмотрел на часы. Часов на руке не было — он забыл надеть их сегодня утром. Тогда Ломакс посмотрел на небо.
Над ним реактивный самолет прочертил в небе белый след — так высоко, что след рассеивался и на глазах пропадал из виду. Самолет пролетел несколько минут назад. Ломакс подумал о Диксоне Драйвере, который летел вслед затмению через Орегон на север Калифорнии. Ломакс надеялся, что самолет во время затмения не будет летать над горами. Он не хотел, чтобы шум двигателей нарушил впечатление от события. Все это еще больше разозлило его. Ломакс весь кипел. Он спрашивал себя: почему в такой замечательный день, когда совсем скоро должно произойти такое необычайное небесное явление, а впереди его ждет целая жизнь вместе с Джулией, он так легко утратил жизнерадостность?
Ломакс обнаружил, что снова думает о Вики Фокс. Вопросы детей разбередили старую рану. На День труда он позвонил Хомеру и Джеферсону, но Джеферсон сказал, что отец слишком расстроен, чтобы разговаривать. Он мучительно переживал перекрестный допрос в суде.
Неожиданно Ломакс рассердился на Берлинза. Все неприятности сегодня начались из-за его телескопа. Эта мысль изводила его все утро, и сейчас, карабкаясь вверх, Ломакс не мог избавиться от нее.
