животу молодого человека.
Они сели за стол.
В ту минуту, когда небо вспыхнуло салютом, Карлсон сказал Малышу:
― Помнишь тот свёрток, что тебе оставил дедушка?
― Дедушка?.. Ничего он не оставил. Он в крематории работал, место там не хлебное. Вот на кладбище бы он развернулся…
― Не отвлекайся. Свёрток. Помнишь его? Где он?
Малыш полез на антресоли за старым чемоданом и, отряхнув пыль, открыл его. Там лежал старый китель дедушки с тускло блеснувшими орденами, пакет с сушёной травой и свёрток из белой клеёнки.
― Знаешь, что там?
― Мне пофиг, ― ответил Малыш. ― Наверное, конопля.
― Не в пакете, глупый, ― сказал Карлсон, разворачивая клеёнку, ― а тут, в свёртке.
Там оказалось несколько перстней, кинжал с готической надписью и тускло блеснувшее золотом кольцо.
― Потрогай, ― сказал Карлсон. ― Видишь, какое холодное? Твой дед много лет назад стал владельцем этого кольца, что ведёт свою историю от древних времён. Оно хранит ещё холод древних проклятий.
― И чё? ― спросил Малыш нетерпеливо.
― И всё. Нужно бежать, ― и в этот момент Карлсон повалил его на пол, потому что стекло развалилось под ударом автоматной очереди. Наблюдая медленное падение осколков, Малыш в первый раз обрадовался, что не вставил новые пластиковые окна.
― Нет, не к двери! Нельзя! ― остановив его, крикнул Карлсон. ― Прыгай в окно, я задержу их.
― С тринадцатого этажа?
― Сейчас не до суеверий. Не хочешь прыгать, так лезь по трубе. Там во дворе стоят пять чёрных джипов, опасайся их. Впрочем, нормальный человек всегда опасается таких автомобилей.
И Карлсон толкнул юношу к подоконнику.
Малыш шёл вдоль трассы, ночь была черна, а дорога на удивление пустынна.
Поэтому он издалека услышал треск мотоцикла.
Мотоциклист остановился рядом с ним, и когда он снял шлем, Малыш понял, что это молодая цыганка.
― За тобой гонятся пять призраков, ― сказала она.
Он промолчал.
― Но мой народ в силах защитить тебя, ― продолжила цыганка и посадила его на мотоцикл сзади.
Неделю он провёл в цыганском таборе, пока, наконец, его позвали в шатёр цыганского барона.
― Малыш, о тебе уже спрашивали. Правда ли, что у тебя есть нечто, что не принадлежит тебе?
― У нас у всех есть что-то, что не принадлежит нам, ― дерзко ответил Малыш, обводя взглядом шатёр, заваленный какими-то мешками.
― Ты мне нравишься, мальчик. Но всего печальнее, ты нравишься моей дочери. ― Цыганский барон вздохнул. ― Однако тебе придётся бежать.
Ночью цыганка отвезла его на станцию, и они целовались до самого рассвета, пока Малыш не прыгнул на площадку товарного поезда.
В Вышнем Волочке поезд остановился, и Малыш ради конспирации пересел на электричку. Билета он не брал, и поэтому дёрнулся, когда увидел контролёров. Но тут же с изумлением он понял, что один из контролёров ― Карлсон. Выглядел он печальным. Форма сидела на нём мешковато, а сам Карлсон был будто с похмелья.
― Сынок, ― начал он. Я должен открыть тебе тайну. Тот свёрток, что у тебя в рюкзаке, хранит страшную тайну. Немецкий кинжал и эсэсовские перстни ― это всё ерунда. Главное ― кольцо. Это Кольцо Нибелунгов. И ты должен уничтожить его.
― Бросить в жерло вулкана?
― Нет, так невозможно укротить его силу. Альберих наложил на него страшное заклятие, потому что над ним издевались дочери Рейна. А нет страшнее обиды, когда женщина издевается над стариком. Бойся этого кольца: оно попадало к разным людям, и каждому, кто не избавился от него, было несчастье.
Вот эрцгерцог Фердинанд получил кольцо, надел на палец и поехал отдыхать на юг. И там было ему несчастье.
Однажды оно попало к маршалу Тухачевскому, и ему сразу было несчастье. Но следователь, который вёл дело маршала Тухачевского, сразу же отдал кольцо настоящему немецкому шпиону ― и ему было счастье: он умер восьмидесяти лет, имея хорошую пенсию. А шпион, впрочем, умер восьмидесяти двух лет, имея куда более хорошую пенсию. Такую, что следователю и не снилась. Дело в том, что он сразу же подарил кольцо фюреру. И вот фюрер его никому не хотел отдавать, и было ему несчастье. После того как оно случилось, кольцо забрал Берия, и он тоже не стал никому его отдавать, и было ему несчастье. И твоему дедушке, работнику крематория, что нашёл кольцо в пепле Берии, тоже было несчастье. Бабушка твоя, Царство ей небесное, всю жизнь его мучила…
Теперь тебе предстоит отправиться в Москву и найти самое страшное место ― Люблинские фильтрационные поля. Там ты найдёшь Бездну Московской Канализации. Только она может проглотить кольцо, проклятое карлой Альберихом. Ты ведь, верно, знаешь, что все те нечистоты, что производит Москва, невозможно скрыть и очистить? Так вот, давным-давно, понимая, что они отравят всё вокруг, Сталин велел прорыть особую линию метрополитена ― «Метро-1933». Она была открыта раньше прочих линий, только была сделана не горизонтальной, а вела вертикально вниз ― туда, откуда нет возврата. А сверху над ней, для отвода глаз, были построены поля аэрации…
На этих словах Карлсон встал, оштрафовал Малыша, и исчез.
Малыш приехал в Москву и тут же продал старинные перстни. Ведь известно, что в Москве можно продать всё.
Он отобедал шаурмой, похожей по вкусу на шаверму, и принялся искать карту. Но на всех картах вместо Люблино и Курьяново была либо наклеена реклама, либо вовсе оказалось пустое место.
Наконец, он встретил полицейского. Тот сперва побил его, но велел прийти сюда же ночью. Молодой петербуржец пришёл в назначенный час и встретил всё того же полицейского, но доброго и ласкового. Тот рассказал Малышу, что когда в стране придумали полицию, много честных милиционеров, преданных старой вере в закон, ушли в подполье. Они вершили правосудие тайно, по ночам. Днем они были злыми полицейскими, а ночью ― добрыми милиционерами.
И этой ночью полицейский милиционер решил принять участие в судьбе Малыша.
Милиционер сказал Малышу, что попасть в Люблино можно только под землёй, и познакомил его с диггером.
Диггер был так стар, что именная оранжевая каска приросла к его седым волосам.
Диггер повёл Малыша по туннелям метро. В действующих туннелях они жались к стенам, спасаясь от проносящихся поездов, а в заброшенных видели толпы горожан, стремящихся к приключениям. Горожане сновали по туннелям вместе с подругами, детьми и мангалами с шашлыком.
Наконец они вышли на поверхность.
Кругом простиралось Люблино.
На них тут же попытались напасть гопники, и
