на месте.
— Кто вы? — не выдержал Эйдон.
Ответа не последовало.
— Призраки, — зловеще проговорил Анор. — Те самые, с холма. Лучше им не мешать.
— Им помешаешь… — глухо проворчал Нильсем, потирая обожжённую кисть.
Договорить он не успел — девочка вспыхнула ослепительно ярким пламенем и осыпалась на землю мириадами искр. Её спутник безучастно обернулся через плечо, после чего вновь вернулся к гвардейцам, как будто произошедшее нисколько его не удивило.
— Да что здесь творится?
Его вновь прервали. На этот раз из темноты шагнула невысокая женщина в ещё более странном наряде, чем у призрака-мужчины: что-то вроде юбки до середины бедра, свободная рубаха, выполненная из такой тонкой ткани, что на мгновение могло показаться, что через неё просвечивает кожа и нелепая обувь с невероятно высоким каблуком. Женщина взяла своего спутника под руку, сверкнула в сторону гвардейцев единственным глазом, цвета расплавленного металла — а затем призрак без следа растворились в темноте, словно их никогда и не было.
Некоторое время гвардейцы провели в молчании, не решаясь заговорить. Наконец, Нильсем облизнул губы и неуверенно предположил:
— Они что, пошли за нами? — тряхнув головой, сотник обвёл взглядом Эйдона и Анора. — Ничего не понимаю. Что вообще им может от нас понадобиться?
— Они пришли не за вами, — покачав головой, негромко произнёс Эйдон. — Они пришли за ней.
Глава 26. Все детали на своих местах
Багровый солнечный диск наполовину скрылся за горными вершинами, высветил горизонт тёплым оранжевым заревом, расчертил небо фиолетовыми и тёмно-синими полосами. Высыпали первые звёзды — но сколько бы Кристина ни искала, там, где должны были ярко мерцать Венера и Юпитер, было удручающе пусто.
Можно ли привыкнуть к чужому небу? Захочется ли привыкать?
На плоском валуне у самого обрыва, на фоне живописной долины, медленно погружающейся в чернильную темноту, замерла изящная фигура Хель. Как и Кристина, вельменно сосредоточенно разглядывала закат — в той мере, в которой это было доступно не отличающемуся хорошим зрением раху. Голова её при этом то и дело заинтересованно клонилась к плечу, чтобы затем, таким же плавным и почти незаметным человеческому глазу движением, вернуться обратно. Что бы ни видела Хель, это определённо доставляло ей удовольствие.
Безучастным остался только Мартон, который, перебрав впечатлений, устроился прямо на голой земле, зарывшись в колени головой. Время от времени гвардеец поднимал глаза, скорбно оглядывался по сторонам, после чего вновь терял ко всему интерес. Кристина не торопила, давая парню время свыкнуться с мыслью о том, что он застрял вместе с ней у чёрта на рогах, и что теперь, какие бы планы он ни строил на будущее, в ближайшее время ему не суждено воплотить их в жизнь.
«Но ты хотя бы застрял в своём собственном мире, а это, поверь, уже совсем не мало», — сочувственно думала она.
Однако как бы ни хотелось посидеть вот так, в тишине, Кристина ощущала, как время, ещё минуту назад готовое услужливо растянуться почти до бесконечности, теперь сжималось, скручиваясь в тугую пружину. До темноты оставалось всего ничего, и разгуливать в темноте по горам дураков нет; но уже к утру ей придётся определиться, что делать дальше. В противном случае за неё решит Мартон.
Эта мысль пришла сама собой. Кристина даже не сомневалась, что гвардеец потащит их с Хель к своему королю, как ему и было приказано — а ей уже не раз доводилось видеть, как гвардейцы исполняют свои приказы. Такая перспектива нисколько её не радовала.
Да, было бы неплохо встретиться с королевским наставником, чьё имя она уже благополучно забыла, и попытаться узнать что-нибудь полезное о Духе. Вот только, если она правильно поняла итог их с Эйдоном «переговоров», это как раз её собирались объявить чуть ли не главным специалистом по Духу и его художествам. А раз так, «работать» ей с этим самым наставником, пока не поседеет или пока они вместе не выяснят, во что именно вляпалось их авантюрное и непомерно воинственное величество. Иными словами — по уши погрязнуть в разборках между Духом, королём, вельменно и какой-нибудь местной инквизицией в придачу.
И что тогда? Снова бежать? Это если найдётся подходящая тропа, а что, если нет? Прорываться вместе с Хель? Но что мешает вельменно поместить своих «гостей» в камеру, со всех сторон увешанную охранными оберегами? И это только первое, что пришло ей в голову — местные, которые веками живут рядом с духами и призраками, в том числе рядом с рахами, наверняка изберут более творческий подход. Нет, лучше с самого начала не совершать ошибок и не загонять себя в золотую клетку, чтобы потом не искать способа из неё выбраться. Лучше вообще держаться подальше от сильных этого мира; хотя бы до тех пор, пока они не разберутся, что к чему.
Но как, в таком случае, быть с Мартоном?
Что-то тёмное, холодное и невероятно прагматичное, обитающее в самой глубине сознания, с готовностью подсказало, что по первоначальному плану, Мартона вообще не должно было здесь оказаться, так что и спрашивать его мнения совершенно не обязательно. А будет стоять на своём — достаточно одного слова, и гвардеец с проломленной головой полетит в пропасть даже раньше, чем успеет выговорить официальный титул своего драгоценного монарха…
Кристина неожиданно поймала себя на том, что уже какое-то время всматривается в глаза Хель, отчётливо видимые даже в сгущающихся сумерках. Вельменно обернулась вполоборота, демонстрируя безупречную осанку и горделиво приподнятый подбородок, однако от её взгляда, внимательного, жадно ловящего малейшее движение, становилось откровенно не по себе.
Хель плавно подалась вперёд — и в тот же миг шагнула прямо из зыбкого вечернего воздуха в паре метров от Кристины.
— Без своего капитана гвардеец стал слишком опасен. Избавься от него.
— Угу, и как ты себе, интересно, это представляешь?
— Ночью. Камнем. Он не считает тебя угрозой и не ждёт нападения.
Кристина не сразу поверила своим ушам. Раз за разом она открывала и закрывала рот, пытаясь найти слова, которыми можно было бы прокомментировать это предложение. И что хуже всего, Хель всего лишь высказала вслух её собственные мысли; правда тогда они почему-то не показались Кристине, обычно не страдающей повышенной кровожадностью, настолько чудовищными. Как же всё-таки много зависит от угла зрения!
— Не хочу я ни от кого избавляться. И ты, между прочим, тоже не хочешь, — добавила она, строго погрозив собеседнице пальцем.
Ответа не последовало, и это само по себе говорило о том, что так просто призрак от своей идеи не откажется. На месте Мартона можно было начинать
