Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
что с 1943 года в госдепартаменте возобладала точка зрения Боумана и других, выступавших в пользу хорошо укрепленной «линии разграничения», протянутой через всю Европу, и против намерения «надолго лишить Германию статуса великой державы». Член консультативного комитета по проблемам международных отношений Н. Дэвис рекомендовал тогда же «великодушно» обойтись с Германией, ибо «мы, возможно, будем однажды, стоя на коленях, просить Германию помочь нам против России»[964].
И месяца не минуло после Крымской конференции, а официальные лица в Вашингтоне уже с пренебрежением взирали на достигнутые там решения, – их все чаще именовали «так называемые соглашения», «псевдодоговоренности» в Ялте, не решения, а «мнение» и т. п.[965]С приходом в Белый дом Трумэна мало кто в администрации ломал голову над тем, как совместную победу над германским нацизмом и милитаризмом увенчать конструктивным сотрудничеством на благо прочного, равновеликого для всех мира.
Правителей США пьянил мираж всемогущества. Гегемонистский настрой заражал все этажи и ветви власти. Никаких компромиссов, никакого баланса интересов государств, потребительский взгляд на любые договоры и соглашения, в том числе подписанные самими Соединенными Штатами.
Кто еще поусердствовал в том, чтобы под последние залпы орудий в Европе развернулся демонтаж капитальных решений трех держав? Вы не ошибетесь, предположив, что здесь не обошлось без неутомимого У. Черчилля.
Не с кем иным, как с британским премьером, «забывчивый» Беделл Смит сверял часы и согласовывал «упрощенную редакцию» акта о капитуляции. «Экспромтом» по поручению Черчилля занимался Стрэнг, британский представитель в Европейской консультативной комиссии[966]. Премьер готовил попутно почву для ревизии уже прочерченных границ зон оккупации и брал на мушку договоренности о четырехстороннем контрольном механизме в Германии.
В апреле 1945 года советские войска, преследуя противника, продвинулись в Австрии на запад дальше демаркационных линий, согласованных между тремя державами. На совещании у Сталина руководитель 3-го европейского (германского) отдела НКИД A. A. Смирнов высказал мнение, что Советскому Союзу следовало бы закрепиться на фактически достигнутых рубежах и при случае вести дело к пересмотру союзнических договоренностей на сей счет. Реакция Сталина: «неверно и вредно». По его распоряжению тут же была подготовлена телеграмма Эйзенхауэру следующего содержания: военная обстановка обусловила, что войска Красной армии вышли за пределы обговоренных между союзниками линий разграничения. Само собой разумеется, с окончанием военных действий эти войска будут отведены в пределы зоны, предназначенной СССР. Советская сторона исходит из необходимости строгого выполнения союзнических договоренностей[967].
«Экспромт» Смита не обошел стороной Дж. Вайнанта, и посол попытался предотвратить худшее. Он настоял на оговорке, что предложенный к подписанию в Реймсе акт «не может осуществляться в ущерб любому общему документу о капитуляции, принятому объединенными государствами или от их имени в отношении Германии и германских вооруженных сил в целом, и подлежит замене таким документом»[968].
В информации о контактах с представителями Дёница, поступавшей к советскому Верховному главнокомандованию от американской военной миссии в Москве, новый текст акта капитуляции не был упомянут ни словом даже после того, как его согласовали с Лондоном и вручили Фридебургу. Только в ночь на 6 мая военная миссия США послала на имя начальника Генерального штаба генерала Антонова два документа – «Соглашение между Верховным командованием и соответствующими германскими уполномоченными» и «Акт о военной капитуляции». Как пояснялось в сопроводительной записке, они предназначались для подписания германской стороной. Со ссылкой на Эйзенхауэра задавался вопрос, не желает ли советское Верховное командование внести какие-либо изменения в условия капитуляции Германии. Далее штаб главнокомандующего западными экспедиционными силами интересовался, не желает ли советская сторона, чтобы официальная процедура капитуляции была повторена перед русскими представителями, или она предпочтет участвовать в официальной встрече для ратификации акта, который будет совершен в Реймсе[969].
Ответ, переданный генералом Антоновым в тот же день, гласил: (а) не следует устраивать промежуточных процедур, а надлежит оформить капитуляцию в Берлине; (б) советское правительство назначило маршала Жукова представлять его при принятии капитуляции немцев; (в) стремясь к скорейшему прекращению кровопролития, советская сторона не настаивает на том, чтобы капитуляция совершалась на основе документа, уже одобренного СССР, США, Англией и Францией. Вместе с тем был предложен ряд дополнений и поправок к тексту, полученному 6 мая от американской военной миссии.
Штаб Эйзенхауэра счел союзнический этикет исчерпанным после принятия ряда советских поправок к тексту акта о капитуляции. Теперь предусматривалось не просто прекращение военных действий, но и полное разоружение германских войск с передачей оружия и военного имущества местным союзным командующим. Было, кроме того, условлено считать реймсскую процедуру «предварительной». За ней должно было последовать подписание акта о военной капитуляции в Берлине.
8 мая в Берлине состоялось подписание Акта о военной капитуляции Германии. В соответствии с полномочиями, данными ему Дёницем, Акт от имени Верховного командования Германии скрепил своей подписью В. Кейтель. Занавес величайшей трагедии в Европе опустился там, где он за 5 лет 8 месяцев и 8 дней до этого был поднят.
Эпилог
Вторая мировая война не была карой Божьей. Ее породили человеческий эгоизм, политический авантюризм и ненасытный милитаризм. Платой за неразумение, попрание всякой морали, манию величия отдельных выродков и персоналий стала жизнь ста миллионов людей, опустошение целых стран и континентов, утрата невосполнимых исторических и культурных сокровищ.
Учтенные (на 1991 год) потери Советского Союза превысили 27 миллионов 600 тысяч человек. Две трети из них – жертвы среди мирного населения. В Белоруссии погиб каждый четвертый житель, в Ленинграде, на Смоленщине и Псковщине – каждый третий. Насилие и бесчеловечность не ведали пощады ни к малому, ни к старому, ни к больному либо убогому.
1418 дней и ночей длилось безмерно трудное, полное трагизма и подвигов сражение советского народа с главными силами нацистской Германии. Дальнейшее национальное существование СССР стояло на карте. Взять верх над агрессором в прямом противоборстве или кануть в Лету – иного было не дано, независимо от стратегии и тактики союзников по антигитлеровской коалиции.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
