Гжегож Окорункву. Выглядел он довольно хорошо для мёртвого, если не считать, конечно, запёкшейся крови и арбалетной стрелы, торчавшей у него из груди. – Управление такой державой это столько хлопот. А вы даже меня уберечь не смогли. Бленд ждёт вас.
Вернитесь назад.
Кровь стекала из раны на груди, и была она горяча. Горяча в данном случае не дань поэтической традиции, кровь действительно была нестерпимо горяча; странно, что я не почувствовал этого раньше, подумал Стразовый. Надо полагать, я был весьма горячим парнем. Мысль эта заставила его улыбнуться, и улыбка эта отпечаталась на его лице совершенно нечеловеческой гримасой.
– Ты был там, – сказал дракон прямо в ухо. – Ты прошёл в донжон, добрался на верхнего этажа и увидел там моего сына. У тебя был меч, но ты про него не вспомнил. Мой сын сказал тебе: «Здравствуй». Ты подумал, что тебе придётся убить маленького дракончика, который всего лишь хочет с тобой поиграть, и тебя стошнило. Ты развернулся и вышел.
Атутин разинул и закрыл рот беззвучно.
– По сути, ты даже не начал свой путь, – нечеловеческий голос втекал в его уши золотым ядом. – Если нет первого поступка, не будет и последующих.
Вернись назад.
Странным казалось, что все они говорили вроде как не своими словами. Мысль эта скользнула по краю сознания Атутина Стразового и ушла бесследно.
– Я уже ответил тебе, – прошептал Претендент и сделал ещё один шаг вперёд по ковру из крыс, втайне надеясь, что сознание милосердно покинет его.
Двери распахнулись, и в холл ворвались Бэйб, Бойб и Буйб.*** Они стремительно преодолели расстояние до магов Вентаны. По мере приближения вокруг магов уплотнялся прозрачный, но на вид вполне материальный купол голубоватого цвета. Боевых свиней Ортаска это нисколько не смутило. Натуры их были просты и прямы словно пущенная стрела, в эти мгновения они действовали так, как действует стрела – прямо и без колебаний.
(***Никто не пробовал воздействовать на сознание свиней магическим способом. По крайней мере, составителям хроник о попытках такого рода неизвестно ничего. Именно этим они склонны объяснить, что свиньи увидели всего лишь Микки с’Пелейна, передвигающегося вперёд неверными шагами, и три мрачные чёрные фигуры. – Прим. сост. хроник).
Они врезались в голубой купол почти одновременно и исчезли в яркой беззвучной вспышке. Вместе с ними исчез и купол. Холл задрожал коротко; невзрачный камешек рассыпался в пыль.
Тьма дрогнула и унеслась прочь как от порыва ветра. Все знакомцы, враги и друзья, окружавшие Атутина Стразового, завертелись вокруг него сумасшедшим хороводом, и каждый пел на свой голос.
Стразовый замотал головой, прогоняя прочь этот сонм советчиков, и, странное дело, они послушно отлетели прочь, оставляя на пути Претендента три величественные фигуры, одетые во всё чёрное.
– А посмотрите-ка, что у меня, – сказал Стразовый, обнажая меч, и шагнул вперёд. Крысы куда-то делись, и Стразовый про них тут же забыл.
Маги смешались. Претендент сделал ещё один шаг, потёр машинально грудь там, куда вошла стрела. Стрелы не было, раны тоже. Только боль, которая таяла небыстро.
– Чтоб вас, – сквозь зубы сказал Стразовый и пошёл побыстрее.
Маги побежали к дверям, утратив остатки величественности. Претендент тоже перешёл на бег. Маги юркнули в двери. Претендент со свирепым выражением лица метнул меч. Клинок, кувыркаясь в воздухе, пролетел несколько метров и вонзился в закрывшиеся двери. Похоже, что Стразовый не отдавал себе отчёта в своих действиях. Он дошёл до дверей и вырвал из дубовой створки свой меч. В голове его яснело с каждым шагом.
Претендент толкнул дверные створки, и они открылись. Стразовый оглянулся. Позади него оставался девственно белый холл. Никаких следов крови, и, само собой, никакого камина.
– Карл у Клары украл кораллы, – сказал Стразовый и вошёл в зал заседаний Совета Пятнадцати. – А Клара у Карла украла кларнет.
– Не понял, – сказал магистр Ниса Намлок. – Э-э… здравствуйте.
Он стоял на круглой площадке, почти в центре её, и в руке его правой был посох магистра.
– Нам ведь есть о чём поговорить, – сказал Стразовый. – Вот я и разминаюсь.
И перекрестил воздух мечом.
Магистр покосился на магов-морокоделов, забившихся в дальний угол зала. Проку от них было ни на грош. Мороковое воздействие такого уровня требует массы усилий, добавьте ещё порушенную защиту, что всегда удар для мага, в общем, они были выхолощены сейчас до звона пустотного. Так что можно было смело считать, что разговор магистру и Претенденту предстоял тет-а-тет. Магистр посмотрел на Претендента, на меч, грозно блиставший в его руке, и невольно покосился на свой посох. Ну уж нет, подумал он. Хоть и окован конец посоха моего железом, лучше ограничиться нам беседой. Святой Ворд! Всё сам, всё самому! Ни на кого нельзя положиться.
– Говори, – сказал магистр.
– Я пришёл заявить о своей претензии на трон Короля Возлеморья по праву, дарованному мне судьбой, – сумрачно сказал Атутин Стразовый. В этот миг он старательно гнал из головы слова Могучего Куина. Дракон, хоть и был ненастоящий, но говорил он чистую правду. Но теперь уже Претенденту остановиться было совершенно невозможно, и это тоже было правдой.
– Да, – сказал магистр, и даже головой кивнул, словно соглашаясь, – ради бога. Но ведь все мы прекрасно знаем, что Претендентом может быть лишь тот, кто совершит Четыре поступка. Оставим в стороне мифический Четвёртый поступок, о котором никто ничего не знает. Но первые три! О сути их нам известно доподлинно.
Речь магистра текла гладкая, ровная, убедительная. Претендент опустил меч.
– Вы должны были убить дракона, стать королём нелюди и овладеть Звездой Востока.
Я признаю, что вы, хотя и несколько странным, я бы даже сказал, неканоническим образом, первые два поступка исполнили. Вы убили детёныша дракона.
Претендент вскинул левую руку.
– Согласен, – сказал магистр. Он снова ощущал себя в своей тарелке. – Детёныш дракона формально может считаться драконом. Господь с ними, с людьми, которые ждут от Претендента настоящих подвигов, так что будем считать, что Первый поступок вы совершили. Затем вы стали Королём гномов. Пусть событие это имело несколько карикатурную окраску, вы стали королём всего лишь гномов и на пару минут. Хотя мне думается, что пункт этот возник не случайно. Истинный правитель должен знать не только светлую, но и тёмную сторону, но с другой стороны гномы – нельзя не признать, конечно, нелюдь.
– Я был в Подземельях гномов, – сказал Претендент. – Уж чего-чего, а тьмы там хватает.
– Разве я спорю! – всплеснул руками Ниса Намлок. – Я признаю, да, гномы – нелюдь, так что будем считать, что Второй поступок вы тоже исполнили. Но как быть с третьим? Ежели
