независимо от того, просил он моей руки или нет, мой ответ будет «да». Да, тысячу раз да.
— Жаль, — повторил Роуди Реджи. — У меня в багаже действительно много прекрасных украшений. — Теперь он обращался непосредственно к Берри. — На борту помимо нас всего шесть или семь пассажиров. Путешествие будет долгим. — Он хитро улыбнулся. — У меня будет достаточно времени, чтобы показать вам свои богатства. — Его сальная улыбка исказила смысл его слов так, что они прозвучали как удар наотмашь.
— А я уверена, что предпочла бы их не видеть, — сказала Берри.
— О, но я эксперт по женскому удовольствию! Я имею в виду, что знаю, какие драгоценности вызывают у них наибольшее волнение. Да, поверьте, я очень опытный специалист. Могу я узнать ваше имя? Нам ведь предстоит быть попутчиками в очень долгом путешествии.
— Нет, не можете, — отчеканила Берри.
С лица Роуди Реджи не соскользнула хитрая ухмылка, однако что-то в его глазах потускнело. Он ответил:
— Тогда прошу прощения. Было приятно познакомиться с вами обоими. Сэр, я очень надеюсь, что вы не вернетесь в Нью-Йорк чересчур поздно.
— Поздно для чего? — поинтересовался Мэтью.
— Для всего, — последовал сдержанный ответ. А затем Роуди Реджи презрительным жестом дал сигнал рабочим, чтобы его огромные сундуки подняли по трапу, а сам зашагал прочь.
Он не успел уйти далеко, прежде чем это настигло его.
Скольжение ботинка по коровьему навозу может привести некоторых людей в изрядное замешательство. Для Реджинальда Гулби это означало катастрофу: он потерял равновесие, как будто его ударили мушкетом под колени, пошатнулся, сделал три неловких шага, пнул клетку для свиней, затем сделал еще три шага… к несчастью для него, опора была рассчитана всего на два. С хриплым воплем он повалился в холодную грязную воду. Мэтью и Берри молча стояли и смотрели, как капитан Стоунмен приказывает бросить бьющейся фигуре Гулби веревку. Когда мокрое хлюпающее месиво оказалось поднято на пристань, Роуди Реджи представлял собой печальное зрелище без своей отделанной мехом треуголки и мехового воротника. Его волосы налипли на лицо, напомнив одну из морских диковинок с щупальцами в деревенском кабинете Профессора.
Берри не смогла сдержать легкий смешок, который она попыталась прикрыть, приложив ладонь к губам. Ей стало немного неловко за это, но только немного.
Волнение чуть схлынуло, хотя Роуди Реджи продолжал бушевать и топать ногами, словно в причудливом танце, а вокруг него вились цыгане. Мэтью и Берри поднялись на борт «Леди Барбары». Капитан Стоунмен лично провел их к люку и помог спуститься по наклонной лестнице. Здесь нужно было осторожничать, чтобы ненароком не расшибить лоб о верхние доски. Далее Стоунмен повел их мимо кладовой, где хранились бочки с припасами и пресной водой и по короткому коридору проводил их к небольшой, но очень уютной каюте, выкрашенной в розовый. Там была кровать — узкая, но, судя по всему, удобная, — комод, вешалка для одежды, а также небольшой столик с собственным умывальником и запасом чистых полотенец. На постели, по словам капитана Стоунмена, было свежее белье, а ключ от комода также подходил к наружному замку на двери.
— С внутренней стороны можно запирать на вот эту щеколду, — сказал он, положив на щеколду указательный палец размером с крупный огурец. — Экипажу можно доверять. Мы ходили через Атлантику на «Леди Барбаре» уже шесть раз с этой командой, так что беспокоиться о вашей безопасности нет нужды. Но если хотите, вы можете заказывать еду, и ее будут приносить вам в каюту. — Он улыбнулся, и улыбка показалась смущенной. — Старине Генри никогда не платили столько, сколько предлагалось за эту каюту. Раньше это был загон, где держали коз, но, как видите, мы его переделали, поставили дверь и вычистили все до блеска.
— Похвально, — сказал Мэтью.
— Я бы предпочла есть вместе с другими пассажирами, — сказала Берри. — Путешествие предстоит долгое. Следует быть общительной.
— Очень хорошо! — сказал капитан. — Мне нравится этот настрой. Напоминает мне мою дочь, благослови Господь ее душу. — Что-то печальное промелькнуло на его суровом лице. — Ее больше нет на этой земле, но для меня она всегда здесь. — Он приложил руку к сердцу. В следующую секунду он вернулся к своему прежнему амплуа и снова гордился работой, проделанной для удобства леди. — Еще у вас есть фонарь, — он указал на фонарь на небольшой полке рядом с кроватью, — запас фитилей и собственная трутница. Я его пока не поджигал, чтобы ненароком не спалить корабль. Если сами не справитесь, я попрошу кого-нибудь зажечь вам фонарь.
— Я справлюсь с трутницей, — сказала Берри, — но спасибо за предложение.
— Ночной горшок под кроватью, — продолжил капитан. — Так что вам не придется ни с кем делиться. Я попрошу кого-нибудь убирать его для вас каждый день. Вам понадобятся оба этих сундука?
— Нет, только тот, с синими кожаными ручками.
— Хорошо, мэм. Я прикажу перенести его из трюма после того, как мы отчалим. Береговой колокол прозвонит примерно через час, — обратился капитан к Мэтью. — Я пока оставлю вас наедине. — Он небрежно отсалютовал Мэтью и удалился, предусмотрительно притворив за собой дверь.
***
Это было месяц назад. И Берри вспомнила заявление капитана о том, что он будет относиться к ней, как к собственной дочери, когда Мэтью собирался покинуть корабль. О, это был печальный момент расставания, который до сих пор отзывался пустотой в ее сердце!
— Этот человек — настоящий пройдоха, — сказал Стоунмен, когда Берри вернулась из своих воспоминаний к проблемам текущих дней. — Никогда не знаешь, что на уме у таких людей.
А по-моему, я прекрасно знаю, что у него на уме. Как можно чаще лапать меня и других несчастных пассажирок этого судна, — чуть не сказала она, но правила приличия заставили ее не поддаться этому порыву.
— Я стараюсь держаться от него как можно дальше, — вместо того заверила Берри. — Но, к сожалению, этого недостаточно, чтобы избежать встречи с ним, поскольку, так или иначе, мы в этом плавании попутчики. И ведь впереди еще целый месяц, не так ли?
— У нас неплохие шансы. При попутном ветре
