Рыжая Матильда продолжила учиться в открытой вновь Академии и не торопится связать себя с кем-то, обжегшись на предательстве Коула. А вот самому Джереми повезло меньше всех. У его родителей случилась неудача с вложением капиталов, и для того, чтобы поправить пошатнувшееся семейное благополучие, его заставили жениться на девице значительно старше его, да при том с крайне скверным нравом. Из него получился весьма несчастный муженек-подкаблучник. Надеюсь, супруга станет держать его в ежовых рукавицах, и ни одно девичье сердечко никогда больше не пострадает от этого бессердечного болвана.
В общем, я по сей день считаю, что Турнир семи замков был великолепной идеей — он и правда стал проверкой на прочность, которая многое показала в истинном свете. Я уж молчу, что если б не Турнир, Солейн никогда бы не выбрала Гордона, и теперь кусала бы локти. Потому что моя сестренка, когда я ее вижу, вся аж светится от счастья и просто облизывается на мужа, как кошка на сметану. Видимо, наш скромный менталист действительно знает толк в угадывании женских желаний.
И я, и Дженни записались в Королевскую академию магии на заочное обучение и посещаем некоторые занятия. Выборочно, потому что во-первых, у нас теперь и других забот предостаточно, а во-вторых и в-главных, у нас под боком два сильнейших мага, которые о методике развития магических способностей знают побольше иных преподавателей. Так что мы с ней успешно развиваем свою магию. И лишь иногда, очень-очень редко, когда никто не видит, украдкой вспоминаем прошлое и гуляем вдвоем на расстоянии метра, угадывая каждый шаг друг друга. Но потом непременно беремся за руки.
Мы с ней долго смеялись, когда выяснили, что у нас все оказалось синхронно — и влюбленность, и тайная женитьба, и первая брачная ночь… стоит ли удивляться, что наши мальчики тоже решили появиться на свет одновременно? Ти разрывалась между нами, хорошо на помощь пришел королевский врач.
Я долго переживала за магию Орвика. Волновалась, вдруг мои проблемы каким-то образом аукнулись и ему.
И волновалась ровно до того момента, как в трехлетнем возрасте он сначала зажег плюшевого мишку, а потом его потушил. Льдом.
Мы долго искали объяснения этому феномену. В конце концов, когда Патрик, его двоюродный брат, тоже проявил способности и к анимагии, и к растительной магии одновременно, мой отец, зарывшись в фолианты эллери, докопался все-таки до правды.
Оказывается, в древности все магии обладали зачатками сил одновременно разных школ. И лишь впоследствии каждый выбирал сам, к чему больше лежит душа, и какое направление развивать до серьезных высот. Просто потому, что у всех с рождения был приличный магический резерв. Это потом, когда Великое Завоевание разрушило королевство эллери и остатки магов рассеялись по свету, искра магического дара стала угасать и способностей хватало лишь на что-то одно. И вот, впервые за долгое время, образовалось несколько таких брачных союзов, где и отец и мать сильные маги. Раньше отцы нередко вынуждены были отказываться от собственного волшебного дара, чтобы мать-человек вообще могла выносить магически одаренного ребенка и не подорвать здоровье. Теперь же такой необходимости нет, а дитя, в котором объединяются разные стихии, лишь умножает силу рода.
Так что мы больше не боимся за здоровье своих детей. Теперь мы боимся за безопасность окружающих. И главное, что прививаем отпрыскам с раннего детства — ответственность.
Потому что чем больше дано, тем больше и взыщется. Нас многому научила история с Шелкопрядами, которые теперь благополучно курсируют меж мирами по новому безопасному маршруту, но когда-то чуть не погубили оба наших мира.
За каждый шаг, каждое действие, каждый выбор мы, маги, несем ответственность. И бремя этой ответственности тем тяжелее, чем больше дар. Как бы ни относились мы к заговору Авроры Оскотт — мистер Пим сказал тогда жестокие в своей справедливости слова. Они до сих пор стоят у меня в ушах. «Вы, маги, вмешиваетесь в основы мироздания. Вы жадно отбираете у природы ее секреты. Вы как дети, которые ломают игрушку, чтобы посмотреть, как она устроена! И не понимаете последствий. А последствия обрушатся на головы невинным!»
Теперь мы делаем все, что в наших силах, чтобы наши дети осознали это. Ответственность за чудесный мир, переданный нам нашими предками в своей первозданной красоте и взрастивший нас в колыбели зеленых рук. Хрупкий мир, который мы обязаны передать по цепочке поколений с таким же трепетом и благодарностью.
Конец.
Дополнительная глава, секретная
Подарок тем, кто ждал. Спасибо, мои дорогие, за ваши теплые слова и эмоции! За то, что дарили мне вдохновение. С любовью к вам, автор
Когда мне было пять лет, отец сказал, что в Замке ледяной розы ожидаются особые гости. Друзья семьи, все дела, будь приветливой и милой девочкой, Дженни.
Ну, мне очень быстро надоела эта скукота, и я сбежала погулять. Эмме вечно нельзя со мной гулять, ей нельзя бегать и прыгать, нельзя даже лазать по деревьям. Так что иногда я сбегаю вот так потихоньку — она сама меня заставляет, чтоб не грустила вместе с ней.
Всем было не до меня, и я отправилась в конюшню. Хотя, если честно, ее давно пора бы уже переименовать в оленюшню. Потому что там живут наши снежные олени. Мамин и папин.
Двери были открыты настежь. Я ворвалась в теплую, пахнущую сеном темноту с разбегу… и тут же взлетела в воздух. Меня кто-то поднял. Прям подмышки, как маленькую.
— Ты куда летишь? Разве не знаешь, что ни к лошадям, ни к оленям нельзя подбегать сзади?
Скоро обладатель этого нудного нравоучительного голоса поставил меня обратно. Я сердито обернулась и увидела высокого худощавого парнишку сильно старше меня, со светлыми волосами и голубыми, очень серьезными глазами. Он был одет во что-то серое, неприметное. И сам он был какой-то скучный на вид. Я никогда его раньше не видела и сообразила, что это, наверное, кто-то из гостей.
— Теперь знаю, — буркнула я. Все еще было стыдно, что со мной как с маленькой. Ну что, сказать не мог? Я бы остановилась. В конце концов, я нерешительно потеребила подол своего нарядного платья, и ужасно смутившись, выдавила: — Спасибо.
— Не за что! И больше так не летай! — парнишка улыбнулся. У него оказалась очень добрая улыбка, и лицо неожиданно больше не показалось таким уж скучным.
Но я все равно была сердита, поэтому не ответила. Оставаться в оленюшне почему-то показалось стыдным, и я опрометью бросилась обратно домой.
Олав Шеппард еще несколько раз приезжал в Замок ледяной розы. Родители наши очень дружили. Когда я принималась вредничать и отказывалась садиться за общий стол, папа объяснял мне, что я должна поладить с Олавом, потому что он хороший. Я говорила, что он скучный и все время молчит, и я лучше посижу рядом с мамой. Но папа терпеливо втолковывал, что этот мальчик просто первые десять лет своей жизни провел в очень мрачном и опасном месте, где единственным живым человеком была его мама. Поэтому он немного замкнутый и трудно сходится с людьми. Олаву просто надо немного помочь, и он очень на меня рассчитывает в этом ответственном деле.
