Это ведь чисто личное дело. Нет никакой необходимости благовестить об этом повсюду.
Генрик Ибсен. РосмерсхольмУ Тиган Бутчер, невысокой, конопатой крепышки, зачесанные назад темные волосы были собраны в пучок. Под буфетчицкой униформой, которую составляли щегольской фартучек, серый галстук и черная рубашка с вышивкой в виде жокея на белой лошади, в ней угадывалась деревенская девушка, привычная к заляпанным грязью резиновым сапогам. Она принесла себе кофе с молоком, чтобы прихлебывать во время разговора.
– Ой… большое вам спасибо, – растрогалась она, когда знаменитый детектив оказал ей такое внимание – принес для нее стул.
– Нет проблем, – сказал Страйк. – Это моя напарница, Робин Эллакотт.
– Ага, это вы мне звонили, да? – уточнила Тиган, которая при своем небольшом росточке с трудом забралась на высокий барный стул. Вид у нее был одновременно взволнованный и испуганный.
– Я знаю, у тебя мало времени, Тиган, – сказал Страйк, – так что давай сразу к делу, не возражаешь?
– Нет. То есть да. Хорошо. Давайте.
– Сколько времени ты служила у Джаспера и Кинвары Чизл?
– Я еще в школу ходила, сперва неполный день у них подрабатывала, так что в общей сложности… года два с половиной, да.
– Тебе хорошо у них работалось?
– Нормально, – осторожно сказала Тиган.
– И как тебе господин министр?
– С ним никогда терок не было, – сказала Тиган, но, поняв, что это не особенно информативно, добавила: – Моя родня с ним давно знакома. Братья мои много лет в ихней усадьбе помогали – по первому зову шли.
– Вот как? – Страйк делал пометки в блокноте. – И чем они там занимались?
– Заборы могли подправить, в саду подсобить, да только сейчас угодья, считай, распроданы, – сказала Тиган. – Сад запущен совсем. – Отхлебнув кофе, она с тревогой сказала: – Моя мать взбесится, если узнает, что я тут с вами болтаю. Она мне наказала не лезть в это дело.
– Почему же?
– У нее один ответ: «Язык рыщет – беды ищет». Или вот: «Нечего парням глаза мозолить – за погляд деньги платят». Надумай я пойти на дискотеку, она так и скажет, как пить дать.
Робин рассмеялась. Тиган ухмыльнулась, гордая своим остроумием.
– Какое впечатление производила на тебя миссис Чизл как хозяйка? – спросил Страйк.
– Нормальное, – еще раз сказала Тиган.
– Миссис Чизл ведь не любила, чтобы в ее отсутствие дом пустовал, да? Хотела, чтобы кто-нибудь был рядом с лошадьми?
– Да, – сказала Тиган, а потом первый раз без понукания добавила: – У ней закидон такой.
– Но ведь одну из ее лошадей порезали, разве не так?
– Хотите – называйте это порезами, – сказала Тиган, – а по мне – царапины. Романо исхитрился ночью попону с себя скинуть. Негодник, управы на него нет.
– Выходит, ты ничего не знаешь о тех, кто пробрался к ней в сад? – спросил Страйк, занеся ручку над блокнотом.
– Ну-у-у, – протянула Тиган, – что-то она такое упоминала, да только…
Она перевела глаза на сигареты Страйка «Бенсон энд Хеджес», лежащие рядом со стаканом пива, и наконец отважилась:
– Можно мне закурить?
– Угощайся. – Страйк достал из кармана зажигалку и подвинул к ней.
Тиган прикурила, глубоко затянулась и сказала:
– Сдается мне, никого там не было. Просто миссис Чизл… она… – Тиган не сразу подобрала нужные слова. – Ну, будь она кобылкой, я б сказала: «Зря ушами прядает». Сколько раз я там оставалась на ночь – ничего подозрительного не слыхала.
– Ты ночевала в доме, перед тем как Джаспера Чизла нашли мертвым в Лондоне, так ведь?
