Избегание женщинами рискованного поведения проявляется и в их отношении к шуткам. Их женщины не любят.
«Не шути с женщинами: эти шутки глупы и неприличны», – совершенно справедливо заметил Козьма Прутков.
Итак, женщины не любят шуток, потому что подшучивание – это рискованное поведение.
Не рассматривая подробно теории комичного, присоединимся к мнению И. Канта, считавшего, что комизм порождается несоответствием происходящего ожидаемому[359]. Среди демотиваторов встретился такой пример отличной шутки: «Объявление. Одинокий молодой брюнет с голубыми глазами, высокий, с приятным баритоном, без вредных привычек и материальных проблем, продаст котят».
Остроумие – способность шутить; чувство юмора – способность не обижаться на шутки
Это смешно, потому что начало текста соответствует объявлению в разделе «Знакомства», а последние два слова обрушивают наши ожидания. Комический эффект усиливается тем, что в начале объявления описан мужчина, привлекательный для очень многих женщин не только как потенциальный половой партнер, но и как потенциальный муж, поскольку он «одинокий». Чем увереннее наш прогноз и чем очевиднее кажется развязка ситуации, тем смешнее становится, когда она завершается совсем не так, как мы ожидали.
Но подобные шутки редки. В подавляющем их большинстве неожиданность заключена в несоответствии поведения социальному статусу персонажа. Например: разоренная детская площадка. Грибок сломан, горка раскрошена в щепы, столбы качелей завязаны узлом. В песочнице сидит маленькая девочка: «Уф, наигвалась».
Это смешно, потому что маленькие (которые еще картавят) девочки не склонны к вандализму, не говоря о том, что и сил у них недостаточно, чтобы достичь описанного результата.
Или: почтальону открывает дверь маленький мальчик, у которого в одной руке – бокал бренди, в другой – дымящаяся сигара.
– А взрослые дома есть? – спрашивает почтальон.
– Ну а ты, дядя, сам-то как думаешь?
Это смешно не потому, что ребенок пьет и курит, а потому, что, отвечая почтальону, он строит фразу так, что она звучит снисходительно, – так часто делают взрослые в разговоре с маленькими детьми.
Но таких шуток, где низкоранговый персонаж (а дети имеют низший социальный ранг по сравнению с любым взрослым) ведет себя как человек с более высоким социальным статусом, мало. В большинстве шуток социальный ранг персонажа понижается. Например, как в многочисленных анекдотах о дураках, которые основаны на нелепом, откровенно неразумном поведении персонажа. Это смешно – вот, вроде бы, здоровый детина, а черпает воду решетом. От взрослого человека ожидают знания простейших закономерностей окружающего мира, а если его поведение не соответствует этим ожиданиям, становится смешно.
Проще всего шутить, создавая ситуацию, неадекватную высокому социальному статусу (рис. 8.32). Смешон скачущий по лужам седой профессор, но не маленький мальчик. Смешно будет, если подложить кнопку на стул солидному учителю, а не соседу-разгильдяю. На несоответствии глупого поведения высокому статусу человека основаны все подшучивания друг над другом. Актер звонит товарищу, представляясь голливудским продюсером; ученый сообщает коллеге, что тому звонили из шведской Академии наук. Такие шутники ожидают, что жертва кинется выяснять условия получения премии и выставит себя идиотом.
Рис. 8.32. Смешно, когда почтенный аббат падает в ручей, да еще при этом рассыпает из-под сутаны карты, – не пристало духовному лицу предаваться азарту. Однако потом он вместе со своим викарием сам посмеется над тем, как основательно перебрал в тот день. Если в в подобной ситуации окажется женщина – это не смешно; это ужасно
Глупое поведение означает снижение социального статуса, который определяет доступ к ресурсам. Иными словами, для персонажа анекдота или жертвы розыгрыша он ограничивается, по крайней мере потенциально. Таким образом, человек, над которым подшучивают, имеет сниженный потенциал приспособленности из-за ограниченного доступа к ресурсам.
