– В таком случае Джаред Райнхарт работает на твоего отца. Он не имеет к Генезису никакого отношения.
– Райнхарт? О господи, нет. Насколько я о нем наслышан, это очень страшный тип. Я рад, что наши пути никогда не пересекались.
– До сегодняшнего дня.
Глава 31
Стремительно развернувшись, Белнэп увидел высокого, долговязого мужчину, который когда-то был его лучшим другом. Поллуксом для него, Кастора. Вырисованный силуэтом на фоне дверного проема, Джаред Райнхарт казался необычайно худым, а пистолет 45-го калибра у него в руке – необычайно огромным.
– В такие моменты я жалею о том, что не ношу шляпу, – обратился к Белнэпу долговязый оперативник. – Тогда я мог бы снять ее перед тобой.
– Джаред… – хрипло выдавил Белнэп.
– Право, ты превзошел самого себя, – продолжал Райнхарт. – Ты был просто восхитителен. Поразителен. Я не сомневался в тебе. И вот все твои труды завершены. Остальное я беру на себя. – Он презрительно посмотрел на мальчишку. – Твой отец будет здесь с минуты на минуту, – его лицо исказила ледяная усмешка.
– Что я наделал! – ахнул Белнэп, чувствуя, как сердце пускается бешеным галопом. – Боже всемогущий, что я наделал!..
– Ты сделал то, что, кроме тебя, не смог сделать никто. Браво – и я говорю искренне, Тодд. Вся трудная работа выпала на твою долю. А что касается меня – что ж, я снова старый почтенный джентльмен в бриджах. Это известно всем охотникам. Для того чтобы поймать лисицу, нужно идти за ищейкой. Должен сказать, мы даже не подозревали, где прячется наша лиса. Сами бы мы не дошли до этого и за миллион лет. Однако теперь все встает на свои места.
– Ты использовал меня. Все это время ты…
– Я знал, мой добрый друг, что ты меня не подведешь. У меня глаз на настоящий талант. Я с самого начала понял, что ты представляешь из себя нечто выдающееся. Бюрократы из «Туманного дна»[91]тебе страшно завидовали. Многие из них не представляли себе, как к тебе относиться. Но я знал. Я всегда тобой восхищался.
Обхаживал с самого начала. С 1987 года, с Восточного Берлина.
И снова Белнэп обнаружил, что слова застревают у него в горле.
– И все это время ты…
– Знал, из чего ты слеплен. Знал, на что способен. Лучше кого бы то ни было. Вместе мы всегда были непобедимы. Ничто не могло нас остановить, если я ставил какую-то цель. Мне хочется думать о случившемся как о нашем величайшем триумфе, а не просто как о последней победе.
– Ты натравил меня. Оставил приманку и пустил меня по следу. – Это болезненное открытие бушевало в душе Белнэпа тропическим циклоном. – Ты послал меня в погоню за Генезисом, потому что только так и надеялся его найти.
Приманка. Одно откровение накатывалось на Белнэпа за другим, поражая его в самое сердце, и даже воздух, казалось, превратился в липкую, обжигающую массу. Молодая итальянка. Оманский князек. Сколько их было? И все они, сами не ведая того, участвовали в хитроумном гамбите Райнхарта. Поддерживать иллюзию можно только в том случае, если поручительством ей служит реальность; участники игры не подозревали о замыслах гроссмейстера. И в том числе сам Кастор.
Осознание истины, словно тисками, сдавило Белнэпу череп. Когда в Таллине он раскрыл всю правду о Лагнере, предателе, ставшем торговцем оружием, иллюзия о Поллуксе дала трещину. Поэтому, чтобы ищейка и дальше шла по следу Генезиса, была внесена небольшая поправка: теперь приманкой стала Андреа. О господи!
В дьявольском замысле Райнхарта были задействованы все качества, благодаря которым Белнэп оставался человеком: любовь, верность, преданность.
«И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя».[92]
Чувствуя, как по всему его естеству разливаются ярость и ненависть, порожденные предательством Райнхарта, Белнэп на мгновение пожалел о том, что не может вырвать с корнем саму способность испытывать человеческие чувства. Но нет! Он не превратится в чудовище: стать таким человеком, как Райнхарт, значило уступить своей Немезиде эту победу.
– Вот смотрю я на тебя сейчас, – тихо промолвил Белнэп, – и мне кажется, будто впервые тебя вижу.
– Ты говоришь это с таким неодобрением. Ты на меня злишься? – произнес Райнхарт чуть ли не обиженно. В руке оперативника блеснул тяжелый пистолет. – Разве ты не понимаешь, что у группы «Тета» в данном случае не было выбора? Над самим нашим существованием нависла смертельная опасность, и, нет нужды повторять, все наши попытки установить ее источник оказались тщетными.
– Ты был козырным тузом «Теты», – сказал Белнэп. Он буквально слышал стук костяшек домино, длинной чередой падающих одна за другой. – Сотрудник американской разведки с высшей степенью допуска, способный передавать государственные секреты Соединенных Штатов. А тем временем, если «Тете» требовалось кого-то разыскать, ты что, фабриковал какое-нибудь правдоподобное объяснение, которое становилось оправданием операции ОКО? Все это время я полагал, что ты меня прикрываешь. – Подобно веществу, стиснутому огромным давлением, из груди Белнэпа вырывалась ярость. – А на самом деле ты вонзил мне нож в спину. Переметнулся к врагу, проклятый предатель!
– Наивно рассуждать о делении на друзей и врагов. На самом деле я стремился сблизить наши усилия. Если так можно сказать, объединить наши ведомства. Зачем вставлять друг другу палки в колеса? Группа «Тета», Отдел консульских операций – мы с Полем согласились, что в рациональном мире они должны работать вместе, подобно двум рукам одного тела. – Райнхарт мельком взглянул на мальчишку. – Кстати, не буду тебя обманывать. Я был просто сражен наповал, узнав, кто такой Генезис. Не просто одаренный ребенок, а самый настоящий блудный сын.[93]Предатель, сидящий за одним столом. Близкий человек, оказавшийся незнакомцем. Кто мог такое представить?
«Близкий человек, оказавшийся незнакомцем». Белнэп не мог оторвать взгляд от Райнхарта. Мастер обмана. Виртуоз манипуляций. Какая часть жизни самого Белнэпа оказалась подчинена дирижерской палочке Райнхарта? Однако нельзя было отвлекаться на личную драму. Ставки были слишком большими. Украдкой взглянув на свой пистолет, который он оставил на полукруглом столике у входа, Белнэп мысленно выругал себя. Не было и речи о том, чтобы им воспользоваться; Райнхарт находился к пистолету ближе, чем он сам. А малейшее движение в ту сторону немедленно вызовет подозрение.
– Заходите сюда, – окликнул Райнхарт кого-то в коридоре, и в кабинет вошел Поль Банкрофт.
