— Могу себе представить. Она стоит любви.
— Господин Лорд, мне жаль, что я обманывал вас и злоупотреблял вашим гостеприимством. Но поскольку разговор пошел начистоту, я должен вам сказать, что Верена решила уйти от вас и выйти замуж за меня.
— Зачем так кричать, дорогой Оливер? И об этом мне уже давно известно.
11
— Тебе… известно… и это?
— Я напугал тебя, моя бедненькая? Право, я не хотел! Ты не должна терять самообладание. Погляди на меня: я держу себя в руках. А мне это, пожалуй, потрудней, чем тебе, потому что…
— Откуда вам это известно? — спрашиваю я.
— Мой юный друг, у вас дурные манеры, иначе вы не стали бы постоянно перебивать меня… Но у вас наверняка есть другие достоинства… Так, о чем я… Ах, да! Так вот, мой юный друг, по моему заданию Лео почти целый год следил за вами. Я знаю о ваших встречах в маленьком садовом домике, знаю ваше кафе, знаю, что вы были на Эльбе не несколько дней, а несколько недель. Я знаю, что вы после вашего приезда ночевали в моем доме, что вы с Вереной целыми днями были на лодке в море, в Марчана Марина и в Порто Адзурро. Я знаю, что происходило на лодке, о чем вы там говорили. Прокрутить вам пленки?
— Пленки?
— Есть такие маленькие-маленькие и очень хорошие магнитофоны. Твой любезный братец, Верена, обратил на них мое внимание. Эти миниатюрные аппараты включаются и выключаются автоматически. Именно такое чудо техники, дорогая, Отто вмонтировал в твою лодку. Записи, которые он сделал, просто превосходные.
— Ах, эта скотина! Скотина! Скотина!
— Да, но скотина очень неглупая! Извините, в отличие от вас, Оливер. Собственно, потому я и Геральдину не отпустил одну на Эльбу. Она тоже оставила у меня впечатление ограниченности. Но вот под руководством Отто, когда она только исполняет его приказы… Нет, ничего не могу сказать, ею я тоже доволен. Даже очень.
За окном начинает накрапывать дождь. Капли падают на осеннюю листву деревьев, на пожелтевшие лужайки, на гравий дорожки и мою белую машину.
Манфред Лорд продолжает ходить взад-вперед по библиотеке.
— Человек, который занимается моего рода бизнесом, как я уже говорил, должен быть крайне осторожным. Каждый из твоих любовников был моим потенциальным деловым противником и мог стать для меня опасным. Поэтому на каждого из них я завел досье. Отнюдь не для того, чтобы уличить его как разрушителя семьи, то есть я хочу сказать: не для этого в первую очередь (хотя этим я мог бы постоянно угрожать ему), а главным образом затем, чтобы держать их под прессом в деловых отношениях. — Лорд смеется. — Господин Саббадини был единственным исключением! Мой друг! Мой хороший партнер! И надо же, именно его ты гонишь в шею! Ты знаешь, моя сладкая, что из-за тебя у меня тогда сорвалось несколько крупных контрактов? Но я не сержусь на тебя.
— Дальше, — говорю я, — рассказывайте дальше.
— Наконец-то и вам стало интересно, а? Так вот, я давал вам несколько раз антикварные книги для вашего отца, когда вы летали домой. А ваш отец передавал через вас книги для меня. Вы воспользовались этим и сфотографировали из этих книг целый ряд страниц.
— Откуда вам известно?
— От Геральдины.
— Она этого знать не может.
— Вам ведь знаком маленький мальчик-калека, его, кажется, зовут Ханзи? Так вот, он подглядел, как вы фотографировали страницы, и все поведал Геральдине. А Геральдина в своей пламенной любви к вам, коварный изменник, рассказала об этом мне.
— Ну и что?
— Оставьте это ваше «ну и что», юный друг. И имейте в виду, что мужчина, бывший под судом за разрушение семьи, уже не имеет права жениться на той женщине, с которой он обманывал ее супруга. Даже и после развода. Вы разве этого не знали, а? Я вижу, вам необходимо выпить…
12
После этих слов в библиотеке Манфреда Лорда становится так тихо, что слышно, как каплет за окном. Я наливаю сам себе еще рюмку. Господин Лорд улыбается. Он стоит, прислонившись к гобелену. Верена молчит, уставившись на нас. Я должен что-то сделать — чувствую это, — я должен что-нибудь сказать. Теперь очередь за мной.
Я спрашиваю:
— К чему все это? Чего вы добиваетесь?
— Я хочу сохранить свою репутацию и помочь вам обрести счастье.
— Нам — счастье! — Верена горько смеется.
— Не смейся так, дорогая. Ты не представляешь, как я тебя люблю. Ты никогда не могла себе этого представить. И никогда не сможешь. Ты меня никогда не любила, я знаю.
— Манфред…
— Я был для тебя зонтом, последним спасением, кровом и домом и никогда любовником. Иначе бы ты не начала меня обманывать чуть ли не с первого дня. Ладно, насильно мил не будешь. Я потерпел неудачу…
Либо он отличный актер, либо он сейчас и вправду страдает.
— Я любил тебя больше, чем какую-либо другую женщину, которую я когда-либо знал. Я дал тебе все, что только мог дать…
— Можешь взять все назад.
— Не надо. Пусть все твое останется у тебя. Я согласен на развод. Оливер в состоянии тебя прокормить?
— После Рождества буду в состоянии, — говорю я и думаю: я лгу. Но я уговорю конкурентов отца дать мне аванс!
— Поверьте, я не держу на вас зла. Против любви ничего не поделаешь. Но и вы должны понять, что я хочу защитить себя. Потому как… Оливер, положа руку на сердце, если бы я сразу не согласился на развод, вы бы использовали фотографии, чтобы шантажировать меня, а?
— Разумеется.
— Вот видите. И поэтому я требую от вас фотографии. Все восемьдесят семь штук.
— Откуда вы знаете, что их восемьдесят семь?
— Вы были неосторожны, сдав в проявку пленки некоему господину Эдеру из Фридхайма. Дела у господина Эдера идут не блестяще. Я предоставил ему небольшой кредит. Дальше не рассказывать?
— Не надо.
— Итак: фотографии и пленки. Вы видите, мы действовали одними и теми же методами. Разница будет только одна: вы отдаете мне ваши пленки и снимки, а я оставляю у себя все, что сделали Отто и Лео. И если когда-нибудь — хотя я и не верю в такое, потому что вы человек чести и забираете у меня только жену — если когда-нибудь я вдруг узнаю, что у вас все-таки остались фотокопии, я найму адвоката, который с помощью всех тех фотопленок и магнитофонных записей, которыми располагаю, уничтожит и вас обоих и ваш брак. Ты знаешь меня, Верена. Как, по-твоему, я говорю это серьезно? Сделаю я это?
Верена кивает.
— Вот видите, Оливер. Умная женщина. Кстати, а где эти пленки?
— В надежном месте.
— А я и не сомневался в этом! Когда я получу их?
— Половину после того, как подадите на развод, другую половину после того, как развод состоится.
