Просто… Ещё в первый раз, когда я лежала в больнице Николая Чудотворца, мне запомнился один случай. У пациента тоже была какая-то тяжёлая болезнь, расстройство личности или что-то такое, я не знаю, но суть в том, что однажды он, будучи не в себе, напал на врача. Ему так же, как и тогда мне, казалось, что он живёт в кошмаре, где каждый человек представлялся монстром. Вот и ему в тот момент казалось, что он борется с чудовищем… Врач умер уже в больнице, его не смогли спасти. И знаешь… С того момента я начала бояться, а вдруг я тоже, так же, как и он, находясь между правдой и вымыслом, не сдержу себя в руках и… Ах, страшно подумать. Я боялась навредить окружающим и лишь хотела уберечь их от самой себя.
— Ох, Ева, как это благородно с твоей стороны, — наконец улыбнулся Бесовцев, с лица которого всё это время не сходила серьёзность. — Ну что за ангел, право!
Ева тоже улыбнулась и задумчиво оглядела Бесовцева с головы до ног. На самом деле это был красивый молодой парень лет двадцати с чем-то, даже несмотря на косоглазие, которое периодически нападало на него, а лёгкое безумие, искрящееся в глазах, скорее придавало ему своеобразный шарм, чем вселяло прежний ужас.
— Но погоди, — сказала Ева, положив голову на руку. — Тогда, той ночью… Ты ведь свернул мне шею, верно?
— Только во сне, — беспечно ответил Бесовцев, как будто в словах Евы не было ничего страшного. — Это был всего лишь ночной кошмар, и я тут совершенно не причём.
— Совсем-совсем? — лукаво прищурилась Ева.
— Совсем-совсем, — подтвердил Бесовцев. — Ну, может, самую малость.
— Но в жизни? В жизни ты мог бы такое сделать?
Взгляд Бесовцева потемнел, и он снова отвернулся к окну.
— Нет, конечно! Как тебе вообще могло придти такое в голову? Не так страшен чёрт, как его малюют, Ева… Всё человеческий разум, привыкший додумывать, надумывать и выдумывать.
— Хорошо, а Ранель? — решила сменить тему Ева. — Кто он такой?
Бесовцев задумался, подняв взгляд куда-то кверху, а затем неопределённо пожал плечами.
— Если я — безумие, то Ранель — это страх. Он буквально был создан для того, чтобы вселять ужас в людские души, и, признаться, у него это неплохо получается. Страх — не вечный, но частый спутник Сатаны, а Ранель его живое воплощение. Порой даже демоны обходят его стороной… Этакий большой мохнатый паук, который прячется где-то в засаде: хоть ты его и не видишь, одно знание о его присутствии уже заставляет трепетать от ужаса. Вот кто такой Ранель.
— Да? Но мне показалось…
— Тебе показалось, — оборвал её Бесовцев, недовольно нахмурившись. — Что бы ты ни хотела сказать, поверь мне, тебе показалось, — он на мгновение задумался, а затем обратился к Еве, отвернувшись от окна. — Может, спустишься? Я уступлю место.
Нижнюю полку разложили, и теперь Ева сидела напротив Бесовцева за маленьким откидным столиком. На улице ещё сильнее забарабанил и зашумел дождь, и в приоткрытую узкую форточку приятно пахнуло холодной сыростью и прелью, освежившей душный воздух в вагоне. Потихоньку начали просыпаться пассажиры.
— Ты пойми меня правильно, Ева, — начал Бесовцев, выпуская в узкую щель фрамуги облака дыма, — я не хочу тебя пугать. Твой выбор — это только твой выбор, и больше ничей. Ты согласна со мной?
— Конечно, — кивнула Ева, не совсем понимая, к чему он клонит. — Я буду думать над ним, но такие решения нельзя принимать быстро.
— Я не об этом, — Бесовцев откинулся на стенку за собой и сцепил лежащие на столе руки в замок. — Ты вольна думать, сколько тебе влезет, можешь вообще не принимать никаких решений, прожить жизнь как обычный человек и после смерти попасть в свой заслуженный Рай, — Ева вдруг заметила, что с каждым его выдохом, даже самым слабым, из ноздрей вырываются две тонкие струйки сероватого полупрозрачного дыма, и отчего-то это открытие невольно рассмешило её. — Мы не будем мешать тебе с выбором.
Повисла пауза.
— Хорошо, — наконец сказала Ева. Бесовцев понял, что она не поняла его намёка, и глубоко вздохнул.
— Любое присутствие кого бы то ни было будет так или иначе склонять тебя к одной из сторон, — пояснил он, выпуская густой дым, так что на мгновение его лицо полностью скрылось за тёмно-серой пеленой. — Никто из нас: ни мы, ни они — не вправе присутствовать рядом с тобой в то время, когда ты будешь обдумывать решение. Тебя могут навестить только Сатана и архангел Михаил, и то только для того, чтобы услышать ответ.
— То есть… Ты пришёл проститься?
— Я бессмертен, Ева, как и любая другая душа, когда-либо рождавшаяся на земле. Бесконечность — приличный срок, и за него может случиться всё, что угодно, но есть события, которые не ждут своего повторения. Кто знает, когда мы ещё увидимся и увидимся ли вообще. На свете много хороших мест, в которых можно с удовольствием потеряться и забыться, да и не все дороги пересекаются между собой.
Ева помолчала.
— Я буду скучать, — после долгой паузы сказала она. Бесовцев грустно усмехнулся и внимательно посмотрел на Еву, очевидно, стараясь навсегда запечатлеть в памяти её черты лица и светлый образ, доселе никогда не встречавшийся на просторах его страны.
— Я тоже, — в его глазах что-то защипало, и он поспешно отвёл взгляд, но Ева успела заметить в них странный непривычный блеск. — Ох, что-то сердце закололо…
— Бесовцев? Бесовцев, ты чего? — испуганно воскликнула Ева и подскочила к нему, увидев, как он безвольно откинулся назад и запрокинул голову.
— Да ничего, ничего… — прошептал он, прижимая руку к сердцу. — Ничего, бывает… Душно только… Открой окно пошире, а то дышать совсем нечем…
— Врача! — крикнула Ева обратившим на них внимание пассажирам. — Врача, быстрее! Инфаркт!
Бесовцев сдавленно хрипел, как будто кто-то с силой сжимал его горло, и никак не мог вздохнуть. Кто-то из пассажиров побежал за врачом.
— Тошнит? Голова кружится? — спросила Ева, расстёгивая ворот рубашки на шее Бесовцева. Тот не ответил. — Кивни, если да!
Бесовцев слабо кивнул, стараясь держать глаза открытыми, но его веки постоянно опускались вниз, как на магнитах. «Инфаркт, — с ужасом подумала Ева, помогая Бесовцему принять полулежачее положение. — Точно инфаркт».
Испуганные пассажиры столпились вокруг них и, сами того не понимая, загородили проход возможным врачам — в их оправдание можно только сказать, что врача не было во всём поезде, и дорогу всё равно уступать было некому. Где-то на фоне Ева слышала, как бегали по вагону бортпроводники и другие неравнодушные, пытаясь найти среди пассажиров хоть кого-нибудь с медицинским
