Они вышли из дворца с противоположной от моря стороны, и только сейчас, с высоты парадного входа, Арсен впервые смог как следует разглядеть весь сераль.
Огромный дворец, с бесчисленными пристройками, множеством крылечек и дверей, тянулся почти на милю. К нему примыкали дворы – три около мобейна и несколько у гарема – с самыми разнообразными строениями: кухнями, конюшнями, складами, казармами для янычар, банями, помещениями для слуг и рабов, карет и возов… Всюду сновали слуги, разъезжали всадники и погонщики, слышались людской гомон, лошадиное ржание, ослиный рев…
Это был целый город! В нем постоянно проживало две или три тысячи человек, а днем вместе с вольнонаемными слугами, жившими за границами сераля, набиралось, пожалуй, до четырех тысяч…
Друзья пошли дворами и задворками вдоль гарема. Никто не останавливал их. Батаджи-евнухи, устроившиеся на солнышке возле своих дверей, равнодушно смотрели на янычар… Из некоторых окошек с любопытством выглядывали хорошенькие личики девушек. За которым же Златка?
– Мы должны пойти на риск, – сказал Ненко. – Не хотелось бы ни у кого спрашивать, где двор кальфы Мариам, однако придется… Только прежде нам нужно изменить свою внешность и кое-что приобрести.
Арсен был вынужден согласиться.
6
На другой день, утром, когда к сералю потянулись вереницы возов с овощами, фруктами, мясом, печеным хлебом, мукой, рыбой и другими припасами, в ворота гарема въехал запряженный сытыми лошадьми крытый воз. На передке, держа в руках ременные вожжи, сидел старый бородатый турок. Из-за его спины выглядывала такая же старая, как и он, высокая худая турчанка в темном одеянии, с опущенной чадрой, сквозь которую поблескивали только глаза.
– Эй, любезный, скажи, будь добр, где мне найти кальфу Мариам? – прошамкал возница, обращаясь к высокому безбородому евнуху, который медленно, опустив голову, брел по двору.
Тот вяло махнул тонкой холеной рукой.
– Поезжай дальше, старик… Вон, видишь, баня? Там, как раз напротив, вход в даире кальфы Мариам…
– Спасибо, любезный. – И возница тронул вожжами коней…
Воз подъехал к бане – большому мрачному строению, чуть ли не со всех сторон обложенному дровами, – и остановился. С него слезла турчанка, по-старушечьи покачиваясь, поплелась к гарему. Тяжелый узел оттягивал ей руку.
В полутемном коридоре ее окликнул евнух.
– Бабка, ты к кому?
– К кальфе Мариам, сынок, – прошипела та хриплым голосом. – Привезла кое-что для нее и для красавиц… Покажи, где ее найти!
– Иди сюда, бабка. – Евнух провел старуху в конец коридора. – Вот комната Мариам…
– Спасибо, сынок… Да хранит тебя Аллах!
Старуха толкнула дверь и вошла в большое помещение с широким зарешеченным окном. Вдоль стен стояли узкие топчаны, покрытые коврами, да окованные железными узорчатыми пластинами сундучки. Посредине – низенький круглый стол, на нем – большая миска с горячим пловом и высокий кувшин с шербетом.
На топчанах, подобрав ноги, сидели несколько девушек и голодными глазами смотрели, как пышнотелая женщина, не обращая на них никакого внимания, доставала рукой из миски куски мяса побольше и запихивала в рот.
– Кальфа Мариам? – спросила старуха. – Пусть хранит тебя Аллах!
– Да, я. А тебе чего? С чем пришла? – недовольно пробурчала кальфа, глотая мясо. – Видишь – не вовремя… У нас как раз завтрак.
– Прошу прощения, – поклонилась старуха. – Я подожду, если позволишь.. Сяду вот тут. – И присела на краешек топчана.
Мариам покосилась на нее, но ничего не сказала. Еще некоторое время она, не торопясь, запихивала в рот то, что повкуснее, потом прямо из кувшина напилась шербета и только после того, как вытерла рукой жирные губы, сказала коротко:
– Ешьте!
В то же мгновение девушки вскочили, окружили миску и стоя стали хватать еду и торопливо глотать ее, как голодные щенки.
Только одна осталась сидеть на своем месте в уголке, накрывшись платком.
– Ты чего? Ешь! – обернулась к ней Мариам. – Вчера не ужинала! Сегодня не завтракаешь! Или сдохнуть хочешь, чтобы меня обвинили в том, что я объедаю своих учениц?.. Но тебе это не удастся. Я заставлю тебя есть!
– Не буду есть! Не хочу! – ответила девушка, не открывая лица.
Услыхав ее голос, старуха вздрогнула. Через просвет чадры, которую она так и не сняла, пристально посмотрела на строптивую одалиску.
– Нет, будешь! – Мариам поднялась и крикнула своим подопечным, которые уплетали плов из миски: – Эй, хватит вам! Оставьте малость этой сумасшедшей. Видали, она недовольна, что попала в султанский гарем! Ей бы стать наложницей или рабыней какого-нибудь грязного торгаша или спахии! Или на хозяйственном дворе топить печь в бане, стирать белье, мыть посуду на кухне… Это лучше?
– Лучше.
– Ну и глупая ты! Но эта дурость пройдет… Не таким здесь рога обламывали… Иди ешь!
– Не буду! Лучше умру…
– Ха-ха! Вы слыхали? Она не будет есть! Голод припечет – сама попросишь… Доедайте, девчата, – не пропадать же добру!
Девушки опять бросились к миске и быстро опорожнили ее. Было ясно, что голод – постоянный спутник их жизни.
Кальфа подошла к старухе, пнула ногой ее узел.
– Покажи, что принесла. Чем удивишь моих красавиц?
Старуха поклонилась. Заскорузлыми пальцами развязала веревку, стала вынимать небольшие кусочки цветастых тканей. Раскинула их на тахте поближе к свету.
Девушки в восторге всплеснули руками.
– Ой, какая красота!
Кальфа Мариам тоже не смогла скрыть своих чувств. Как завороженная рассматривала ткани, из которых сложно было что-то выбрать, – все были великолепны! Только странными казались размеры – совсем маленькие лоскуты: на косынку и то еле хватит.
– Так из этого платья не выйдет! – воскликнула она с сожалением, примеряя на себя кусок яркого китайского шелка.
– Отчего не выйдет? – прошамкала старуха. – Во дворе стоит мой воз – там есть все, чего только душа пожелает! Правда, не очень много… На весь гарем не хватит. Но вам достанется. Мой старик отмерит, лишь бы денежки были!
Девушки кинулись к своим сундучкам и с зажатыми в руках акче, курушами и динарами выпорхнули из комнаты.
Одна лишь новенькая не проявила заинтересованности: согнувшись, как надломленный ветром стебелек, молча сидела в углу на топчане.
Старуха стала медленно собирать свое добро, складывать в узел. Каждый лоскут она сворачивала по нескольку раз, укладывала, потом снова вынимала.
Кальфа нетерпеливо притопнула ногой.
– Да побыстрей ты!
– А ты, голубушка, иди, иди… Не бойся – я не воровка. Да и не одна я остаюсь, есть кому за мной присмотреть. – И старуха скрюченным пальцем указала на новенькую. – Иди, я сейчас соберу – да за тобой следом… Не мешкай, не то там расхватают все…
