План Шлиффена был прежде всего цельным. Ничто не должно было помешать правому крылу в его безостановочном геометрически точном движении. Из этого и только из этого исходил Шлиффен при балансировке сил между участками фронта.
Конечно, он полностью игнорировал действия противника. Если французы смогут противопоставить четкости, мощи и скорости маневра что-нибудь реальное — значит, тут уж ничего не поделаешь. Еще раз повторю, что план Шлиффена был, по существу, азартной игрой.
Первой ошибкой Мольтке было то, что, имея заранее сформулированную стратегию, он начал думать, анализировать и, естественно, сомневаться. С сомнениями в правоте заученных оперативных идей появился интерес к возможностям противника.
Мольтке пришел к выводу, что помощь со стороны Великобритании и Франции усилит сопротивление бельгийцев, вследствие чего наступление на правом фланге пойдет медленнее, нежели предполагалось. Очень трудно понять соображения Мольтке в этом вопросе. Бельгийские дивизии равномерно распределены вдоль границ. Если англо-французские армии не вступают в Бельгию еще до войны, точнее говоря, если они не развертываются непосредственно на бельгийской территории, взаимодействие между войсками союзников в первые 15–20 дней с момента мобилизации организовать невозможно. Никакой реальной помощи бельгийцам англо-французские войска оказать не в состоянии. В этих условиях бельгийцы, скорее, ускорят отступление, чтобы выйти из под удара и соединиться с главными силами союзников. Насколько можно судить, англофранцузское развертывание на территории Бельгии — по схеме маневра «Диль» 1940 г., в Германском Генеральном штабе считалось маловероятным. Оно и в действительности не планировалось.
Далее, из факта общего усиления французской армии Мольтке делал тот вывод, что противник начнет наступление в Лотарингии и Эльзасе, и это наступление будет иметь успех, быстрее, нежели правое крыло достигнет решающих результатов. Это еще менее понятно. Наступление правого крыла приводило немцев к сердцу Франции. Наступление в Лотарингии в лучшем случае приводило французов на Рейн, форсирование которого с боями представляло бы серьезную проблему.
В 1871 г. старший Мольтке потребовал у Франции Мец (и пошел из-за этого города на конфликт с Бисмарком), чтобы создать такое начертание границы, при котором французы не могли бы сконструировать сколько-нибудь осмысленный наступательный план. В последующие годы Мольтке, затем Шлиффен не жалели денег и сил на укрепление «расширенного военного лагеря Мена».
Разумеется, Мец мыслился как крепость, взаимодействующая с полевой армией. Мец оставался на фланге возможного французского наступления в Арденнах. Мец серьезно мешал наступлению с решительной целью в Лотарингии. Штурмовать эту огромную современную цитадель (во всяком случае, с той-артиллерией, которую имели французы) было невозможно. Осада отвлекала на 3–6 месяцев ресурсы целой полевой армии. Между тем, идти на Рейн, а тем более за Рейн, имея на фланге Мец, французы не могли: связность их позиции уменьшалась при продвижении вперед катастрофически. (Иными словами, используя Мец в качестве оси маневра, немцы могли выиграть сколько угодно темпов для того, чтобы громить французские дивизии южнее и севернее крепости по частям.)
Наступление через Бельгию было для французов неприемлимо с политической точки зрения, и к тому же никуда не вело. Собственно, Мишель и говорил о наступлении только для проформы. Его план носил чисто оборонительный характер и был, вероятно, стратегически нежизнеспособным. Во всяком случае, применение его в следующей войне привело Францию к быстрой и бесславной катастрофе.
Но и план № 17, несмотря на громкие призывы к наступлению «до конца», также был оборонительным. Задача форсирования Рейна в рамках этого плана не ставилась. Речь шла лишь о том, чтобы при благоприятном стечении обстоятельств вернуть Лотарингию, а при сверхблагоприятном попытаться захватить германские прирейнские земли. И решать эти наступательные задачи должны были две армии из пяти (Наступление в Арденнах всегда рассматривалось французским командованием как одна из форм активной обороны против германского правого крыла.).
Шлиффен исступленно мечтал о большом французском наступлении — все равно, в Лотарингии ли, в Арденнах, — поскольку оно давало возможность задействовать в интересах операции ресурсы Меца и позволяло даром выиграть несколько важнейших темпов. Шлиффен горько сожалел, что французы, но всей видимости, не окажут немцам столь «любезной услуги». Мольтке, напротив, очень опасался такого наступления.
Если предположения «Мрачного Юлиуса» были неочевидны, то выводы оказались абсурдными, даже если исходить из справедливости этих предположений. Ввиду возможного замедления наступления правого крыла в Бельгии Мольтке принял решение… усилить левое крыло в Лотарингии. На этом участке вместо одной (10 стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии) было развернуто две армии (16 стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии).
По мнению Мольтке, это изменение не носило решающего характера, поскольку силы правого крыла все равно существенно превосходили противостоящие ему армии союзников. И на начало войны это действительно было так. Дело не в том, что правое крыло стало слишком слабым, а в том, что левое — стало слишком сильным.
(Вспоминая пример с самолетом: если уменьшить площадь крыла, увеличив при этом площадь стабилизатора, несущая поверхность останется неизменной, и аэродинамическая подъемная сила не изменится. Однако точка приложения этой силы сдвинется назад, в результате чего возникнет паразитный пикирующий момент. Если он окажется достаточно большим, самолет станет аэродинамически неустойчивым и не сможет подняться в воздух. Проблема состояла в том, что все изменения, которые Мольтке вносил в план — от существенных, до самых мелких — неизменно сдвигали центр приложения сил к югу.)
В результате оперативное усиление, которое в плане Шлиффена составляло 2,08 (5/6 войск на 2/5 фронта), упало в плане Мольтке до 1,3 (2/3 войск на 1/2 фронта). Ось операции (линия, количество войск «направо» и «налево» от которой одинаково) сдвинулась на 20–25 километров к югу (5,6 %). В плане Шлиффена ось проходила севернее линии Эйпен — Намюр. В плане Мольтке — южнее директрисы Сент-Вит — Живе. (В начале войны Мольтке под влиянием каких-то случайных факторов дополнительно усилил левое крыло резервными и эрзац-резервными дивизиями, доведя его состав до 24 счетных дивизий и сместив ось операции еще на несколько километров к югу.)
Мольтке дополнительно усложнил себе задачу, приняв решение не переходить голландскую границу. С внешнеполитической точки зрения эта его «умеренность» не особенно улучшила положение Германии, а вот со стратегической создала много проблем. Немцам не нужна была голландская территория, за исключением узкого перешейка, лежащего к югу от Мааса и называемого «Маастрихтским аппендиксом». Но отказавшись от использования этого перешейка, они встали перед необходимостью протаскивать всю 1-ю армию через Аахен, как единственный проход между районом сосредоточения 2-й армии и голландской границей. В довершение всех неприятностей 1-я армия пересекала Маас южнее, чем это было необходимо, и вынуждена была на его западном берегу склоняться к северу, проходя лишние километры и тратя драгоценное время.
