заполучить дарового раба. Бывали случаи, когда раб, сбежавший от одного господина, оказывался в имении другого. Но Квинт Фабий принадлежал к высшему сословию и дорожил своей репутацией. Поэтому он не пошел на обман ради ничтожной наживы и не признал Думнорига своим рабом. Арвернец же предпочитал смерть возвращению в Африку. Никакие истязания не могли бы его заставить назвать имя своего настоящего господина. Беглых рабов, отказывавшихся назвать своих законных господ, обычно распинали на крестах. Но случайно подвернулся еще никому не известный тогда ланиста Гай Аврелий, владелец небольшой гладиаторской школы, который купил Думнорига у фугитивариев за небольшую плату.
В то время Гай Аврелий еще не имел постоянной гладиаторской школы в Риме. Несколько десятков своих гладиаторов он содержал в Капуе. Ланиста возил их по всей Италии, заставляя сражаться на рыночных площадях италийских городов. Думнориг в этих первых боях легко выходил победителем. Был он силен, храбр и быстро научился хорошо владеть мечом. Позднее он благодаря постоянным упражнениям довел свое боевое искусство до еще более высокой степени совершенства. Поэтому судьба его щадила очень долго. Конечно, он знал, что жизнь гладиатора коротка. Таких, как он, имевших на своем счету свыше двухсот поединков и групповых боев, было немного.
Когда Думнориг с пятью товарищами бежал из Рима, ему было уже тридцать четыре года. Он обрел свободу, которую отныне ему приходилось постоянно отстаивать с оружием в руках, но ни о чем не жалел. Напротив, он часто благодарил судьбу за то, что она свела его с такими прекрасными товарищами, как Мемнон, Сатир, Астианакс и Багиен. Они стали ему братьями. Только их одних он любил.
После того как Триокала освободилась от осады, Афинион и Мемнон задумали связаться с вождями кимвров, чтобы договориться с ними о совместной борьбе с римлянами. Поход германцев в Испанию был плохим знаком для восставших сицилийских рабов. Непосредственная угроза вторжения варваров в Италию, как казалось, миновала надолго. Римляне могли теперь направить большие силы в Сицилию, чтобы покончить с восставшими. Думнориг сам предложил себя на роль посредника в переговорах с кимврами. Он был уверен, что никто другой не справится с этим делом лучше него…
* * *
Прибыв в Массилию, Думнориг прежде всего отправился к Гиспале, но потом пожалел об этом. За десять лет разлуки с ним она сильно изменилась. От прежней веселой и жизнерадостной молодой женщины не осталось и следа. Возраст ее приближался к сорока годам, а выглядела она настоящей старухой. Когда Думнориг неожиданно исчез, Гиспала еще долго его ждала, надеясь на чудо. Потом она пристрастилась к вину, и все пошло прахом. Бедное ее хозяйство пришло в упадок. Гиспала в одиночку надрывалась на своем участке, кое-как ковыряя землю, и выращивала только зелень, которой торговала на массилийском рынке. Этим она и жила.
Встреча их была безрадостна. Гиспала много пила и жаловалась, что ей не хватает денег, чтобы купить раба. Думнориг отдал ей две сотни денариев, почти наполовину облегчив свой опоясок с деньгами.
Прожив у Гиспалы два дня, он ни разу не видел ее трезвой. Утром третьего дня он уехал не простившись, так как после чрезмерных возлияний накануне она была невменяема. Так и не добудившись ее, он вскочил на коня и поскакал на запад.
Когда он добрался до Герговии, то не увидел в ее окрестностях и тех деревень, в которые заходил двенадцать лет назад: вся местность в округе была опустошена побывавшими здесь кимврами. Из бесед с жителями Герговии Думнориг узнал, что четыре года назад по землям арвернов и соседних племен прошли несметные силы германцев, все сокрушая на своем пути. Их конунг Бойориг приглашал арвернов присоединиться к кимврам, чтобы вместе идти против римлян, но жители, охваченные ужасом, запирались от свирепых пришельцев в своих укрепленных городах, предпочитая терпеть голод и нужду. Все же и в Галлии нашлось немало охотников поучаствовать в грабежах вместе с воинственными северными варварами. Им по душе была кочевая жизнь в составе непобедимого народа, вызывавшего смертельный страх даже у римлян. Тысячи их, измученных нуждой или обиженных знатными и гордыми людьми в своем отечестве, собирались в отряды и выбирали себе вождей, отличавшихся силой и отвагой. Когда галлы попадали в плен к римлянам, то сбивали последних с толку, заставляя их думать, что сами кимвры или тевтоны происходят от кельтов и не имеют ничего общего с германцами…
По родной арвернской земле Думнориг продвигался беспрепятственно, всюду находя неплохой прием. Он ехал верхом на добром коне. Оружием у него были иберийский меч (тот самый меч, которым он вооружился у гробницы Сципионов, совершив с товарищами побег из школы Аврелия), и небольшой крепкий щит, купленный им в Герговии. В поясе оставались две сотни денариев из тех денег, которыми его снабдил Афинион. Люди видели в нем состоятельного путешественника, а не бездомного бродягу.
На границе между арвернами и битуригами Думнорига предупредили, что на дорогах неспокойно и возможны встречи с разбойниками. В одном месте из-за деревьев кто-то по-подлому выпустил в него стрелу, но она пролетела мимо. Видимо, какому-то негодяю приглянулся его конь. Думнориг после этого стал осмотрительнее, стараясь быстрее преодолевать открытые пространства, одновременно избегая дорог, ведущих через слишком густые чащи леса. Места, казавшиеся ему особенно опасными, он проезжал с обнаженным мечом в руке и держа наготове щит.
Области битуригов и сенонов Думнориг пересек в течение шести дней, соблюдая особую предосторожность. Жители этих мест не пользовались у кельтов хорошей репутацией. В деревнях арвернец задерживался лишь для того, чтобы купить провизию. Ночевал под открытым небом, подвергая себя и своего коня немалой опасности, так как в лесных чащах полно было хищных зверей. Еще три дня понадобилось ему, чтобы проехать к главному городу каталавнов, носившему название самого племени.
В Каталавне Думнориг провел десять дней, найдя недорогой приют в доме одинокого охотника. Арвернец долго раздумывал, как ему поступить. Белги были воинственны и свободолюбивы. Тевтонов и присоединившихся к ним кимвров они считали врагами и захватчиками, занявшими территорию, которую белги считали своей. В местности, где расположились громадными лагерями сначала тевтоны и тойгены, а затем кимвры и амброны, белги и соседние с ними племена раньше пасли свои стада. Правда, тевтонский конунг Тевтобод некоторое время пытался мирно договориться с местными вождями, указывая им на то, что сами белги когда-то пришли из-за Рена, то есть имели с германцами кровное родство. Однако страх белгов перед тевтонами, особенно после того как к ним присоединились кимвры, был велик, и вся Белгика лихорадочно готовилась к войне с незваными гостями.
Поразмыслив, Думнориг пришел к выводу, что в одиночку ему будет очень нелегко пересечь Белгику, охваченную всеобщей тревогой и подозрительностью по отношению к иноплеменникам. У него возникла мысль добраться до кимвров и тевтонов с помощью кого-нибудь из белгийских купцов, которых он заприметил на рыночной площади Каталавны. Свой выбор он остановил на Гертобриксе, который был богаче всех. Старик-охотник, в доме которого остановился Думнориг, отзывался о нем как о человеке, принадлежавшем к знатному белгскому роду. Да и сам арвернец убедился в этом, когда разузнал, что тот живет в своем собственном загородном доме, содержит гостиницу с конным двором и окружен многочисленными слугами. Думнориг решился поговорить с ним начистоту и в десятый день своего пребывания в Каталавне явился прямо к нему, передав через слугу, что хочет сообщить ему о чем-то весьма важном.
Гертобрикс согласился его принять, и узнав, с какой целью прибыл посланец восставших рабов из далекой Сицилии, пришел в изумление, похожее на негодование.
– А ты не боишься, что я могу приказать заковать тебя в цепи и отправить в Рим?
– Этим, конечно, ты окажешь большую услугу римлянам, – хладнокровно отвечал Думнориг, – но ты подумай о том, что сами римляне даже при всем желании не смогут отплатить народу белгов благодарностью. Они не отправят вам на помощь через всю Галлию свои легионы, чтобы избавить от разорительного присутствия миллиона германцев
