Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
На следующей странице была вырезка из «Ньюарк кэлл»:
Адольф Хешлер, заключенный в исправительном учреждении в Камдене, ожидающий казни за убийство полицейского Джеймса Донована в ночь на 20 марта, кажется, смирился с судьбой. Когда он впервые попал в государственную тюрьму, он был в смертельном страхе смерти и большую часть времени проводил в молитве.
По словам тюремных чиновников, он перестал молиться с 30 мая, и, как говорят, он заявляет, что его совесть очищается мыслью, что ему будет предоставлена возможность искупить свои проступки. Любопытно, что Хешлер, который до сих пор благочестиво беседовал с капелланом тюрьмы, заявил, что не будет иметь ничего общего с духовником, и сказал, что «искупление его грехов было устроено». Сообщалось о его присутствии на следственной комиссии по установке даты исполнения приговора.
Еще одна страница дневника:
30 августа. Мишель пришел с телом. Это мумия! Когда я выразил свое удивление, он сказал, что это лучший труп для этой цели. Услышав его, я понял, что у него псевдологика слабоумного. Он сказал, что тело того, кто умер от естественных причин или насилия, будет непригодным для наших целей, поскольку некоторые из его органов неизбежно не смогут нормально функционировать. Эта мумия – не настоящая мумия, а тело египтянина, виновного в святотатстве, которое было запечатано в гробнице в период династии Хиксоса. Он умер от асфиксии, по всей вероятности, и его тело находится в отличном состоянии, за исключением обезвоживания – из-за того, что он лежал много тысяч лет в совершенно сухой атмосфере. Мишель вывез мумию во время своей последней экспедиции в Египет и сказал мне, что есть свидетельства того, что человек боролся до последнего, пока не умер. Другие тела, надлежащим образом мумифицированные, были найдены в той же могиле. Умирающий разворошил многие из них и разлил их содержимое. Его тело было настолько пропитано запахом специй и консервантов, поглощенных мумиями, лежащими в гробнице, что некоторые его первооткрыватели не знали, что он не был выпотрошен и забальзамирован. Мишель уверяет, что мертвец будет лучшим для перевоплощения души Хешлера после электрического воздействия. Кузен Мишель, если это тело сможет шевелить пальцами и телом, после того, как власти убьют Хешлера, я поверю… я поверю.
Я закрыл последнюю страницу перевода де Грандена и с удивлением посмотрел на него.
– Где все остальное? – спросил я. – Неужели это все, что вы сделали прошлой ночью?
– Остальное, – иронически ответил он, – нам нужно узнать, друзья мои. Дневник останавливается на записи, которую вы только что прочитали. Больше ничего нет.
– Гмф, – прокомментировал сержант Костелло, – сумасшедшие, как рыбы без воды, да? Будь споки, жантльмены, я думаю, что это сумасшедший человек, которого нам лучше всего искать. Теперь я вижу все ясно. Этот кузен Майкл профессора Колиско был религиозным фа-на-ти-ком, как сказал парниша. В этой парочке профессор – на втором месте. Это ответ, или мое имя не…
Пронзительный телефонный звонок внезапно прервал его.
– Сержанта Костелло, пожалуйста, – потребовал резкий голос, когда я взял трубку.
– Да, это Костелло грит, – объявил детектив, взяв у меня трубку. – Ага. Хорошо, вперед. Что? Как другой? Мой Бог!
– Что там такое? – спросили хором мы с де Гранденом, когда сержант положил трубку и повернулся к нам с серьезным лицом.
– Мисс Адкинсон, старушка, живущая себе рядом с кладбищем, была найдена убитой, – медленно ответил он, – следы на ее шее совпадают с теми, что были у профессора Колиско!
– Cordieu! – вскрикнул де Гранден, вскакивая со стула, как будто тот внезапно стал раскаленным. – Мы должны спешить, нам нужно поторопиться, мы должны лететь в этот дом, друзья мои! Мы должны исследовать тело, мы должны увериться, прежде чем какой-нибудь вредный врач коронера испортит все!
Две минуты спустя мы с бешеной скоростью неслись к дому Адкинсон, чтобы успеть до прибытия коронера Мартина.
Суровая трагедия повторилась в доме Адкинсон. Старушка, изможденная худобой из-за возраста, который, впрочем, не был столь преклонным, лежала в смятой куче мусора на кухонном полу, и беглое обследование раскрывало те же яркие следы на ее ужасной шее, как и на шее профессора Колиско.
– Божмой, жантльмены, это ужасно! – выругался Костелло, отворачиваясь от ужасного тела. – Вот старик убит ночью, вот безвредная старушка, убитая средь бела дня, и никто не скажет нам ничего определенного об убийце!
– Ха, это вы сказали? – резко ответил де Гранден, и его маленькие глаза вспыхнули от волнения. – Parbleu, друг мой, но вы очень ошибаетесь. Есть некто, кто расскажет все, что должен, если я выжму из него правду голыми руками!
– Что вы имеете в виду… – начал было сержант Костелло, но маленький француз уже повернулся к двери, отчаянно жестикулируя руками.
– Следите за всем, mes amis, – велел он. – Охраняйте здесь все! Я еду, чтобы найти того, кто сможет рассказать нам то, что нам нужно знать. Mordieu, я найду его, пусть он ищет убежище в самом нижнем круге ада! Пойдемте, Троубридж, друг мой, прошу вас, отвезите меня на станцию, чтобы я смог уехать в Нью-Йорк.
Вскоре после семи часов вечера я ответил на настойчивый звонок телефона и услышал в трубке возбужденный голос де Грандена.
– Немедленно, дружище, – велел он, заикаясь от восторга. – Поспешите в приют Отцов Кармелитов на Тридцать вторую Ист-стрит. Возьмите с собой прекрасного Костелло, поскольку здесь есть кое-кто, способный пролить свет на наше невежество.
– Кто это?.. – спросил я, но мой вопрос был отклонен резким щелчком телефонной трубки. Я нехорошо отозвался о бездушном аппарате и передал сообщение француза сержанту Костелло.
После мрачного морга Белльвю, окутанного складками тусклого тумана Ист-Ривер, подобно телу, обернутому в пелены, маленькая религиозная община казалась совершенно неуместной в центре нищего Ист-Сайда в Нью-Йорке, как монахиня в потогонной. Жюль де Гранден с зажженной сигаретой в пальцах, с миниатюрными навощенными усами, торчащими над губами, как усы возбужденного кота, мерял шагами отполированный пол безукоризненно чистой приемной.
– Наконец-то! – выдохнул он, когда мы с Костелло подошли к портье у входа в помещение. – Morbleu, я думал, вы погибли в пути. Мсье, – он перестал метаться из угла в угол и остановился перед фигурой, неподвижно сидящей в кресле с прямой спинкой в конце помещения, – пожалуйста, расскажите этим джентльменам то, что рассказали мне, и поспешите сделать это. У нас мало времени.
Я с любопытством посмотрел на сидящего человека. Его сильное сходство с мертвым Колиско было заметным. Он обладал копной неопрятных серо-седых волос и всклокоченной седой бородой; его лоб был высоким, узким и поразительно белым, почти прозрачным, и кожу на лице испещряли сотни маленьких морщин, как будто его череп сжался, оставив эпидермис без поддержки. Его глаза, однако, радикально отличались от Колиско, потому что даже в смерти глаза профессора обнаруживали жесткую, непримиримую природу, тогда как глаза этого человека, хотя и были затенены нависшими бровями, были мягкими и добрыми. Они напомнили мне глаза старой и очень доброй собаки, умоляющей не бить ее.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 178
