Но для Голицына соблазн оказался слишком велик. Запад к нему обращался! В друзья звал! Под патронажем самого папы римского! И российское правительство выразило готовность бежать в объятия «Священной лиги». А за участие в войне попросило только одно. Нет, не территориальных приобретений, не денег — а всего лишь чтобы поляки подписали «вечный мир». Не очередное перемирие, а насовсем. Но даже это Варшава с негодованием отвергла! Она все еще числила Смоленск, Киев, Левобережье своими территориями. И (в отличие от Турции) признавать их царскими владениями не желала.
Казалось бы — ну и послать их подальше, таких «союзничков». Куда там! Переговоры продолжались весь 1685 г. В самой России многие были против вступления в «Священную лигу». Возражали бояре. Противником выступал и гетман Самойлович. Украина только-только от татарских набегов отдохнула, ее всего 5 лет не грабили и полон не угоняли! И все сначала? В это время решался и очень важный для Украины политический вопрос. Киевским митрополитом был избран Гидеон, получивший поставление в Москве от Иоакима. Теперь требовалось получить согласие Константинопольского патриарха, которому эта прерогатива принадлежала раньше. И подготовленное с огромным трудом мероприятие в случае ссоры с Турцией могло сорваться. Нет, доводы Самойловича и Иоакима отметались напрочь. Голицын упрямо лез брататься к полякам, папе и австрийцам. Но и польские «друзья» упрямо отказывались от «вечного мира» с потенциальными союзниками…
И боевые действия разворачивались без русских. Да только Порта быстро оправилась от поражений. Шли мобилизации, привлекались войска из Азии, Африки. В Стамбуле было решено сосредоточить главные силы против самого слабого звена коалиции, уже битой Польши. А шкодрский паша Сулейман Бушатлы предпринял экспедицию против черногорских повстанцев, взял Цетинье, резиденцию правителя Черногории епископа Негоша. Удержаться там не смог, повстанцы перерезали коммуникации, мешали подвозу припасов, и паша вынужден был увести войска. Успехов достигли и австрийцы, их армия, воспользовавшись переброской турок против поляков, выиграла бой при Грапе. Но в это же время Собесский был жестоко разгромлен. Османские части снова угрожали Львову и самой Польше.
Это заставило Варшаву сбавить гонор. А с другой стороны, и положение Австрии осложнилось. Продолжал наглеть Людовик XIV. Все складывалось по его планам, император увяз на Балканах, и Франция принялась задирать соседей, явно намереваясь развязать войну. Леопольд спохватился и наконец-то откликнулся на предложение Вильгельма Оранского о союзе. Они начали переговоры и с другими государствами, сколачивая альянс против Людовика. Но ведь в случае нападения французов императору пришлось бы перенацеливать часть сил на запад! Ослабляя тем самым фронт на востоке. Значит, требовалось это компенсировать привлечением новых союзников. И Австрия активизировала контакты с Россией. Активизировала и посредничество между Москвой и Варшавой, жала на Собесского. В том же направлении действовали папа, иезуиты, венецианцы. И общими усилиями поляков дожали. В начале 1686 г. в Москву для заключения договора прибыло огромное, почти в тысячу человек, посольство Гримультовского и Огинского. Но… снова начались долгие споры. Паны, забыв обо всех прежних договорах и полученных компенсациях, опять претендовали на Киев, Запорожье…
Правда, затягивание переговоров сыграло на руку Самойловичу и Иоакиму. Невероятными дипломатическими сверхусилиями они сумели в последний момент получить разрешение Константинопольского патриарха на подчинение Киевской митрополии Москве. А большинство бояр было не против, чтобы эти переговоры вообще сорвались. Иначе отнеслись к ним только на Дону, особенно беднейшее казачество и разная вольница, не получавшая казачьего жалования. Едва узнав, что запахло войной, даже не дожидаясь разрыва с Портой, они ринулись в набеги на крымские и турецкие владения. И атаман Минаев докладывал в столицу, что он «со слезами унимал» подчиненных, убеждал не нарушать мир, но на Дон собралось слишком много «голытьбы» и «наброду», и их было «унять нельзя».
Договоренности с поляками удалось достичь лишь в мае. По условиям «вечного мира» Речь Посполитая отказывалась от притязаний на Смоленск, Северщину, Киев и Левобережье. А Россия выплачивала ей 1,5 млн. злотых, вступала в союз с Польшей и Австрией и взяла обязательство через своих послов содействовать вступлению в «Священную лигу» Англии, Франции, Испании, Голландии, Дании и Бранденбурга. «Вечный мир» пропагандировался в Москве (и вошел в историческую литературу) как величайшая дипломатическая победа России. Голицын, заключивший его, получил 3 тыс. крестьянских дворов и был осыпан другими наградами. На самом же деле это стало грубейшим политическим просчетом (если не хуже). Русские цари, начиная с Ивана III, не раз участвовала в европейских коалициях. Но с выгодой для себя! Теперь же страна вступала в ненужную ей войну, да еще и выплачивала колоссальную сумму только за то… что поляки соизволили признать очевидный факт утраты нескольких областей. Отобрать которые были не в состоянии. Потому что русские и турецкие удары подорвали их могущество — навсегда. И Польша уже никогда, от времен Петра и до наших дней, не могла вести самостоятельных войн…
А обязательство Голицына о вовлечении в союз других держав говорит о его полнейшей дипломатической некомпетентности. Надо ж, он взялся уговаривать Францию! Главную союзницу Порты! А попутно и тех, кому угрожала Франция! Впрочем, эти шаги имели и тайную подоплеку. Не имея ни малейшего смысла для России, они были очень нужны ее правителям. Для собственного утверждения. На гребне шумихи, поднятой по поводу «вечного мира», Софья присвоила себе титул «Всея великия и иных Россий Самодержца». Даже не самодержицы, а самодержца (поскольку самодержиц на Руси раньше не бывало). На лицевой стороне монет по-прежнему изображали Ивана и Петра, но без скипетров. А Софью стали чеканить на обратной стороне — в царском венце и со скипетром. Польский художник создал ее портрет без братьев, в шапке Мономаха, со скипетром, державой и на фоне двуглавого орла (все эти атрибуты являлись только прерогативами царя). А внизу были помещены стихи Медведева, восхвалявшие достоинства правительницы. Она сравнивалась с ассирийской Семирамидой, византийской императрицей Пульхерией, английской Елизаветой. Многочисленные оттиски этого портрета, сделанные на атласе, шелке и бумаге, стали распространяться не только в Москве, но и по Европе. А посольства с предложениями о вступлении в «Священную лигу» имели и другую цель. Добиться международного признания нового статуса Софьи.
Боевые действия шли своим чередом. Австрийские войска наступали, взяли Офен, одержали победу при Ниссе. Поляки совершили поход к Яссам, но турки их поколотили и заставили отступить. А по Европе тем временем разъехались русские делегации. В Польшу и Австрию для ратификации договора отправилось посольство Бориса Шереметева и окольничего Чаадаева, в Англию — Василия Подсвинкова, во Францию и Испанию — Якова Долгорукова и Мышецкого, в Голландию — Василия Постникова, в Данию — Любима Домнина, в Швецию и Бранденбург — Бориса Протасова. Далеко не все эти миссии прошли легко и гладко.
Молодой боярин Шереметев успел проявить себя отличным командиром, но с началом войны по непонятной причине был отозван из армии и назначен послом. Когда он со свитой, охраной и обозом из 280 подвод прибыл на польскую границу, то обнаружил… что его никто не встречает. «Союзники» все еще фордыбачили, надеясь отвертеться от «вечного мира». Но Шереметев был упрямым, поехал «на своих кормах», покупая продукты и фураж за свой счет, 2 месяца искал по Польше королевскую ставку. Нашел ее под Львовом, и еще 2 месяца ему под разными предлогами не давали аудиенции у Собесского. Пока Шереметев не поставил ультиматум, пригрозив отъездом и разрывом союза. Но уже и после аудиенции, при составлении ратификационных грамот, послу пришлось 2 недели бодаться с сенаторами, которые были недовольны условиями «вечного мира» и пробовали выторговать новые уступки.
