Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
Патти, потерпевшей в этой войне поражение, было интересно наблюдать за тем, как брат и сестра преодолевали несходство характеров. Джоуи весьма проницательно распознал двуличие пресловутого барабанщика и разъяснил сестре ряд вещей, о которых Патти предпочла тактично умолчать. По счастью, Джоуи, которому непременно нужно преуспевать, процветает в бизнесе, который Джессика одобряет. Не то чтобы сестра перестала драматически закатывать глаза и соперничать с братом. Ее терзает, что Уолтер с его южноамериканскими связями направил Джоуи в кофейный бизнес именно в тот момент, когда там стало возможным сколотить состояние, — и в то же время родители ничего не могут поделать, чтобы помочь Джессике, избравшей карьеру редактора. Девушку раздражает то, что она, как и отец, отдает свои силы убыточному, гибнущему и невыгодному предприятию, тогда как Джоуи богатеет, не прикладывая к тому почти никаких усилий. Не способна она и скрыть зависть к Конни, которая путешествует по миру с мужем и посещает жаркие страны, к которым сама Джессика питает столь разносторонний культурный интерес. Но Джессика, хоть и неохотно, восхищается прозорливостью невестки, которая не спешит заводить детей, а также, говорят, признает, что для «девушки со Среднего Запада» Конни неплохо одевается. И уж никак невозможно отрицать тот факт, что выращивание кофе не вредит окружающей среде, в том числе птицам, и что Джоуи, провозглашающий эту истину и ловко продвигающий свой товар на рынке, заслуживает доверия. Иными словами, Джоуи обставил сестру, и это еще одна причина, по которой Патти так старается стать ее другом.
К сожалению, автор не может сказать, что у них с Джоуи все гладко. Увы, нет. Сын по-прежнему замыкается в присутствии Патти, его броня крепче, чем прежде, и ничего не изменится, пока мать не сумеет доказать, что любит Конни. Но, хотя Патти заметно продвинулась во многих областях, к сожалению, любовь к Конни в их число не входит. Та изо всех сил старается быть примерной снохой, но ситуация только ухудшается. Патти нутром чувствует, что неприязнь взаимна. В том, как Конни ведет себя с Джоуи, есть нечто собственническое и очень вызывающее, то есть неправильное, отчего Патти просто лезет на стену. Она, конечно, хочет исправиться, но с грустью сознает, что идеал, возможно, недостижим и что между нею и сыном всегда будет стоять стена — вечное наказание за совершенные ошибки. Джоуи, впрочем, безукоризненно вежлив с матерью — он звонит раз в неделю, помнит имена всех ее коллег и любимых учеников, приглашает Патти в гости и иногда сам приходит с визитом. Он оказывает ей ровно столько внимания, сколько позволяет преданность жене. В последние два года Джоуи даже вернул Патти, с процентами, деньги, которые она посылала сыну во время учебы в колледже и от которых так мечтала однажды отказаться. Но душа Джоуи заперта от матери, и та понятия не имеет, когда эта дверь наконец откроется.
Точнее сказать, она видит лишь один вариант — автор боится, что читатель не захочет об этом слышать, но тем не менее придется о нем упомянуть. Патти думает: если она опять сойдется с мужем, и ощутит его любовь, и встанет утром из теплой супружеской постели, чтобы снова лечь в нее вечером, сознавая, что она принадлежит Уолтеру… вот тогда, возможно, она наконец простит Конни и оценит те качества, которые все остальные находят столь притягательными. Тогда она будет с удовольствием сидеть с ней за ужином и радоваться при виде того, как Джоуи верен и предан своей жене, а тот, в свою очередь, слегка приоткроет матери душу — лишь бы потом Патти могла вернуться домой с Уолтером, положить голову ему на плечо и знать, что она прощена. Но, конечно, это очень маловероятно, и Патти никоим образом не заслуживает такого развития событий, как бы ни было гуманно мироздание.
Сейчас Патти пятьдесят два, и она не выглядит моложе. Месячные у нее сделались нерегулярными. Каждый раз, когда приходит время подавать налоговую декларацию, возникает ощущение, что минувший год был короче предыдущего, а еще все годы стали похожи один на другой. Патти может предположить несколько нелицеприятных причин, почему Уолтер так с ней и не развелся, — например, он настолько ее до сих пор ненавидит, что не хочет вступать хотя бы в минимальный контакт, — но сердце по-прежнему черпает силы в том, что он этого все-таки не сделал. Она назойливо расспрашивала детей, есть ли в жизни Уолтера новая женщина — не потому что Патти имела право или хотя бы желание ревновать, но просто потому, что в таком случае у нее появился бы малюсенький шанс. Может быть, Уолтер, как и Патти, по-прежнему считает их брак не худшим, а лучшим событием в своей жизни. Совершив столько ошибок, Патти вполне сознает, что предается фантазиям и отказывается признавать самоочевидные, непреодолимые препятствия на пути к воссоединению. Но эта мысль не оставляет ее, она посещает Патти день за днем, год за годом — она тоскует по лицу Уолтера, по его голосу, гневу, доброте, тоскует по родственной душе.
В общем, вот и все, что биограф может сказать читателю, осталось упомянуть в заключение о том, что вынудило ее об этом написать. Несколько недель назад на Спринг-стрит, по пути домой из книжного магазина, где Патти купила книгу многообещающего молодого романиста, которую издала Джессика, она встретила высокого мужчину средних лет, который шагал навстречу, и узнала Ричарда Каца. Седые волосы были коротко подстрижены, очки придавали ему необычайную элегантность, пусть даже Ричард по-прежнему одевался как подросток эпохи конца семидесятых. Встретив Ричарда на Манхэттене, где невозможно затеряться в толпе, в отличие от Бруклина, Патти поняла, какой старой она, должно быть, кажется сама — воплощение блудной матери. Будь у нее возможность спрятаться, она бы так и поступила, чтобы избавить Ричарда от замешательства, а себя — от неприятных воспоминаний о том, что она — его отвергнутая игрушка. Но деваться было некуда, и Ричард с привычной наигранной любезностью после нескольких неловких фраз предложил пойти в бар.
В баре он выслушал новости с рассеянным вниманием занятого и преуспевающего человека. Он, кажется, наконец примирился со своим успехом: Ричард без смущения и извинений упомянул, что написал несколько авангардных вещиц для Бруклинской музыкальной академии, что его нынешняя подружка, известный продюсер документальных фильмов, которые так нравились Уолтеру, познакомила Ричарда со своими коллегами и что у него в разработке несколько крупных проектов. Патти ощутила легкий укол при мысли о том, как он доволен, и еще один — когда подумала о влиятельной подружке, прежде чем, как всегда, перевести разговор на Уолтера.
— Ты с ним не общаешься? — спросил Ричард.
— Нет. Как в сказке. Мы не разговаривали с того дня, как я уехала из Вашингтона. Ни слова за шесть лет. Я лишь слышу о нем от детей.
— Почему бы тебе не позвонить?
— Не могу, Ричард. Я упустила свой шанс шесть лет назад, и теперь, скорее всего, Уолтер хочет, чтобы его оставили в покое. Он живет в доме на озере и работает в Совете по охране природы. Если он захочет поговорить, то всегда может позвонить сам.
— Вероятно, он думает то же самое.
Патти покачала головой:
— Все понимают, что он страдал больше моего. Это было бы жестоко — считать, что он обязан мне позвонить. И потом, я уже сказала Джесси, что очень хочу его увидеть. Скорее всего, она передала мои слова отцу — девочка мечтает спасти положение. Значит, Уолтер по-прежнему сердится и ненавидит нас с тобой. И трудно его винить, ей-богу.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
