Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 210
О приезде Соколовой дед подробно рассказал Плетнёву в писательском ресторане. Это запечатлено в прослушке. И вообще в детстве Виктора часто упоминали эту Соколову.
О том, что сокровища Дрездена уже нашли, эти искусствоведы понятия не имели. Их вывезли в Германию и в штабе фронта поставили в известность, что Жалусский картины уже откопал. Ну, те разинули рты! Чуть не попадали!
Симу, не евшего, не пившего, грязного, снова сунули в «додж» чуть ли не в качестве арестованного и погнали все показывать заново. У Соколовой началась истерика, как Вика мог судить по ее поздним письмам. А дед, чистым чудом отпущенный из контрразведки, счастью не веря, снова опрометью к своему главному занятию. Заскочил в «додж» и понесся по дорогам Саксонии в соответствии с зашифрованной картой — дальше рыть!
Тем временем, продолжая разведку, мы занялись значком P. L. Под этим значком крылась заброшенная известняковая шахта, находящаяся между селами Покау и Ленгефельд, невдалеке от германо-чехословацкой границы.
В затопленные штреки этой шахты гитлеровцы бросили 350 полотен величайшего значения. Вода, насыщенная известью, пропитывала полотна, проникала в мельчайшие поры, в трещинки-кракелюры. Картинам угрожала близкая гибель. Необходимо было, не медля ни дня, извлечь их оттуда. Мы получили по приказанию маршала Конева в помощь автобатальон и группу погранвойск под командованием капитана Сараева.
Известняковая? А можем ли мы быть уверены? А может, затопленные штреки, ну, вода эта радоновая, ну, все, что сказано Ребекой, думал Вика. У деда не сказано о том, что зараженные места. Видно, не знал он, ничего не знал.
Энкавэдэшники, как именно мы вот тут читаем, споро набросились и споро отодвинули Жалусского. Ничего себе, какой опять-таки счастливчик. За поиск в подобном неподлежащем месте могли бы не отодвинуть, а уничтожить или значительно подальше загнать!
…Н. И. Соколова подобрала место для своза спасенных ценностей. То был загородный дворец в Пильнице — пригороде Дрездена. Штаб фронта одобрил выбор, и мы приступили к извлечению картин из шахты.
Многие из них находились в катастрофическом состоянии. Так, например, на «Вирсавии» Рубенса местами сильно вспучился красочный слой. (На знаменитых волосах Вирсавии образовались крупные пузыри диаметром в 4–5 см.) Грозило осыпание красочного слоя. Ни о какой перевозке не могло быть и речи. Воины бережно переносили холсты к выходу из главной штольни. Там их принимали другие и поднимали наверх из ложбины на специально сооруженных салазках, плавно и медленно скользивших по наклонно положенным бревнам.
Наверху, под открытым небом, реставраторы, прибывшие из Москвы, накладывали консервирующие наклейки, подготовляя картины к перевозке. Из шахты были извлечены и спасены такие мирового значения произведения, как «Динарий кесаря» Тициана, «Четыре сцены из жизни святого Зиновия» Боттичелли, «Мария с младенцем» Мурильо, «Суд Париса» Рубенса, «Портрет мужчины» Ван Дейка и многие другие.
Тем временем, исследуя развалины замка (дворца) Иоганнеум в Дрездене, мы нашли несколько обгоревших древних китайских монет, что натолкнуло нас на мысль о близком местонахождении известной нумизматической коллекции. Тщательные поиски не сразу привели к результату.
Однако, находясь в обгорелом, усыпанном пеплом и обломками библиотечном зале, мы обратили внимание на ящик с песком для тушения, стоящий посреди помещения.
Нас удивило то обстоятельство, что поверхность песка абсолютно чиста, не усыпана, как остальная поверхность пола, пеплом и обломками. Сдвинув в сторону ящик, мы обнаружили под ним закрытый квадратный люк. Приподняв ломиками тяжелую каменную плиту, мы увидели глубокий подземный бункер, в который вела вертикальная металлическая лестница (трап). Спустившись вместе с бойцами по трапу, я увидел стоящие высокими стопками выставочные нумизматические планшетки. Первая же осмотренная планшетка убедила нас в том, что здесь сосредоточены фондовые ценности исключительного значения. Под первым бункером оказался еще второй, также полный выставочных планшеток с нумизматикой.
Поднявшись наверх, мы закрыли люк, я опечатал его и, оставив охрану, немедленно отправился в штаб фронта, где доложил об этой находке начальнику ОКР «Смерш» генерал-лейтенанту Осетрову и просил его принять бункеры под свою охрану, что и было выполнено.
В двадцатых числах мая маршал И. С. Конев, генерал-лейтенант И. Т. Кольченко, генерал-лейтенант Осетров и сопровождавшие их лица приехали в крепость Кенигштайн и осмотрели места, где были укрыты ценности. Я подробно доложил маршалу. (Приезд снимал оператор военной кинохроники.)
— Хочу сострить, Бэр. У Горького была вещица «Девушка и Смерть». Пошлейшая.
— На которой Сталин написал: «Эта штука посильнее, чем „Фауст“ Гёте».
— А, вы знаете. Вот предлагаю название. Не «Девушка и Смерть», а «Дедушка и „Смерш“». И тоже как «Фауст» Гёте… Представляете, прежде он был практически незаметен, одинок, мал, и вдруг его привозят для доклада к генерал-лейтенанту «Смерша»? Маршал Конев по его приглашению выезжает на осмотр местности? Все снимают операторы?
— Эта хроника, может быть, где-нибудь лежит еще, Зиман.
— Да, я именно о ней думаю. Как бы мне хотелось разыскать этот фильм, Бэр.
Затем мы направились в каменоломню: маршал и сопровождавшие его лица осмотрели место, где была найдена «Сикстинская мадонна». Там еще находилась часть оставшихся картин под охраной наших бойцов. […]
В августе 1945 года, приехав в Москву, я оставил в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина докладную записку, где сжато описал вышеизложенные события. В мае 1946 года я передал аналогичную докладную записку в ЦК ВКП(б), т. П. И. Лебедеву.
Сообщаю краткие сведения о себе: родился в 1912 г. Член Союза советских художников Украины с 1939 года. Военное звание — младший лейтенант. После Великой Отечественной войны, работая в области театра и книжной графики, выступал и как литератор. Опубликовал повесть «Пробуждение», где в отвлеченной, беллетризованной форме была изложена история спасения нашей армией сокровищ искусства. Опубликовал также более 10 рассказов в журналах «Октябрь», «Огонек», «Советская Украина» и ряд очерков в «Литературной газете». Мой адрес: г. Киев, ул. Мало-Васильковская, д. 23, кв. 12.
Вот. Он и начальству в рапорте подчеркивает, что сам — автор, литератор. Неуловимо подсказывает: «Опишу, напишу». Хотя на каком опасном камушке он стоял после войны. Как ему удалось сохраниться, ему, коснувшемуся тайн? Потому ли, что сплясал необходимые ритуальные па? Или как раз потому, что текстом защитился?
— Ну, — говорит Виктор, — Бэр, выпутаем правду из паутины недомолвок. Реконструируем историю по зарисовкам на дверях казармы и на стенах кабака.
— Казармы, кстати, устраивали обыкновенно в старинных замках, и надписи там до сегодняшнего дня — учитаешься!
— И нигде еще не сказано, как эти сокровища разворовывали…
— Можно представить как. «Не хватало никаких часовых», — пишет ваш дед.
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 210
