огромный урон? Признаки разрухи – встают предприятия, пустеют окраинные территории. Что, здесь прошел огненный бог Энгру и его подручные – армия ворпаней? Может быть. Получается, что к нам ломится враг, а наши отцы – командиры – власти, новые капиталисты, банкиры, политики – борются с агрессией – сами закрывают фабрики и заводы, выжимают ресурсы из провинции, бросают таких как тылки на произвол судьбы. Маленькие городки и поселки загибаются. А по форме приличия соблюдены: ворпани щеголяют в итальянских костюмах, действуют законы и стандарты, функционируют государственные ведомства, отделения федеральных партий, органы самоуправления. Колоссальная машина крутится, Россия встает с колен.
Это в России, а что в Утылве? Конфетно-букетный период на руководящей должности для Сергея Колесникова завершился быстро. Поначалу поздравления отовсюду – местных структур, кортубинских властей, холдинга Наше Железо (в состав которого входил ТыМЗ), соратников по Правому Блоку. Для Сергея Николаевича приготовили приятный сюрприз – полностью сменили обстановку в кабинете, чтобы следа не осталось от советских вкусов и привычек предшественника. Все для комфортной и плодотворной работы на благо Утылвы. Интервью с молодым мэром показали по телевизору, сообщили о его планах. Пожелали удачи. Бульк!..
Мэры российских городов – не политики и даже не будущие политики – это правильно. Не для того их избирают. Неправильно, что они не могут сделать то, зачем их выбрали. Не для величия России, не ради торжества определенной политической линии (в поддержку или против), хотя выбирая, избиратели думали, черкая в бюллетенях. Но уже на следующий день к мэру пристают с другими вопросами. Свобода – хорошо. Возвращение к исконному названию Утылва еще лучше. Острые выпады против центра – ух!! как смело… Но все это было вчера, а сегодня грузят проблемами. Накопившиеся долги за ЖКХ в Малыхани – там же деньгами надо платить, а не продуктами. Оборудование малыханского ФАПа. Хотя бы частичная замена магистрального трубопровода по Проспекту Космонавтов – иначе ждать фонтанов. За сезон надо успеть с ремонтом заводской котельной, что обогревала многоквартирники в Кашкуке – сложный и дорогой вопрос перешел по наследству от прежнего мэра и теперь увязывался с кошмарным, глобальным вопросом – градообразующее предприятие закрывается, шах и мат. Еще хохма – не хохма, а дорога – вернее, одно и то же. Дорога на въезде в Утылву с нестандартным ремонтом, проведенным по инициативе В.И. Щапова. Вскрытый асфальт измельчили и высыпали обратно на дорогу, выровняв ямы. Как тылвинского мэра потом полоскали СМИ, выражали неудовольствие областные чиновники. Щапов больше не несет ответственности. И че теперь? с дорогой? на танке ездить или на телеге?
Думайте, Сергей Николаевич, что делать. Через какой колодец прыгать, растопырив лягушачьи лапы? Кстати, недавно жители улицы Коммунальной возмущались, что канализационные колодцы не чистятся и не ремонтируются – конечно, это обязанность ЖКХ, но первый же несчастный случай повысит уровень адресата претензии. Уже! один приезжий – племянник кого-то из местных – ночью споткнулся о сдвинутую крышку колодца и чуть голову себе не разбил. А если бы разбил? Где власти? где мэр? Ау-у! МАУ-У-У-У!!..
Что может мэр маленького городка? Колесников быстро уяснил, что формальная власть у него – резиденция с развивающимся триколором и памятником герою К. Солину, кабинет в модных светлых тонах, служебное удостоверение – все, что надо для личного счастья. Как же общественное благо? Подлинная власть сосредоточилась даже не в заводоуправлении, а в гостинице Мара, где проживала странная троица – директорша и Клобы. В географическом смысле не слишком большое расстояние. За несколько месяцев мэрского стажа Колесников преодолел в душевном настрое путь от самоуверенности, бодрости, молодого оптимизма до обиды и полного раздрая. Внутренне и внешне он изменился.
Утылва лишила Колесникова иллюзий (как это иначе называется?). Он чувствовал себя загнанным в угол. Есть ли выход? Пусть не для карьеры – для самоуважения. Ну, не при сталинской диктатуре живем, когда все под топором ходят, и даже таких матерых палачей как Гранит Решов другие палачи расстреливают. Не надо нам столь ужасного наследства! Сейчас свобода, и человек свободен уйти, если сталкивается с чем-то, противным его взглядам и пониманию. Утылва – не весь мир. И пуп Земли не находится между пятью горами. Где-то шумят большие города и целые мировые мегаполисы, действуют разумные порядки. Мэр Утылвы – не гибельная карма, он тоже свободный человек, который срок по некоему приговору не отбывает. Демократия. Уйти демократично? Как? я устал, я ухожу? Колесников, исконный тылок, понимал: не по-человечески это, не по-мужски. Он же сам заварил кашу. Сам пищал да лез в руководящее кресло и выталкивал оттуда коммуниста – пенсионера. Сам переименовывал Утылву, теперь вспоминал свою затею с краской стыда. Колесников отлично знал, что тылки наградили его прозвищем утырок – даже не утылок – это гораздо обиднее, чем Максима Елгокова прозвали племянником, верно?
Да, Колесников был уже далеко не тот, что в начале славной карьеры. И чувства его терзали самые противные, и сны того хуже.
Вот со снами вовсе швах.
МАУ-МАВ, МАУ-МАВ!
Снилось Сергею (повторялось много ночей), что провалился он в дыру – вроде глубокую темную нору, и кто-то тащит его дальше и глубже. Исчезает надежда спастись. Шутить шуточки с утопленным хомутом неуместно, если жизни суждено пропасть. Стоит ли надеяться? Вдруг впереди в темноте прорезалась щель – расширилась, впустив поток красных лучей. Длинный красный свет достал всюду – даже глаза под прижатыми веками, и картина мира обрела красноватый оттенок (как у Максима Елгокова, когда на лобовое стекло его Форда Фокуса бросили красную юбку). Сергей Колесников как бы проснулся, взмахнул ресницами и, озираясь, обнаружил, что находится уже не под землей, а на поверхности. Не заметил, как вылез из норы. Место представляло собой возвышенность – довольно заметный склон, земля в неровных кочках. И не ночь – то ли утро, то ли вечер. В воздухе туманная пленка, сквозь которую проступают очертания других вершин – вон самая большая, разлапистая Пятибок–гора, скромная Казятау, зацветающая Кашиха. А дальше диво дивное – чистое, прохладное зеркало Виждая. Сказочный мир перед его взором. Душа (дивор) на крылах летит к Виждаю, а ноги оперлись на Шайтан-гору – да так, что стали вдавливаться в землю. Сергей испуганно ойкнул, начал поочередно вытаскивать и отрясать ступни – он не хотел обратно в нору. Перешагнул туда, где трава гуще – не провалишься. Среди зарослей самые высокие и стойкие – ковыли. Жесткие листочки напоминают скрученную проволоку. С ночной прохладой и выпадением росы ковыли ложатся на землю;
