Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
предки, и, разумеется, вывели бы, что их собственный род ничем не хуже рода Артемоновых, а, раз так, с чего бы Матвею ими ведать? К тому же, служба в солдатах для дворян сама по себе казалась уроном чести, и шли на нее, тем более в рядовые, лишь из желания выслужиться, и не имея для этого другой возможности. Такое рассуждение было вполне разумным, ведь именно на немецкие полки, включая и солдат, было в последние годы в первую очередь обращено внимание царя. Играло немалую роль и жалование – небольшое, но выплачивавшееся точно в срок. Остаться же в рядовых после нескольких месяцев службы было бы сущим кошмаром для детей боярских, и они смотрели на немногочисленные полковые офицерские должности, как оголодавшие волки на заблудившихся овец, но при этом получение такой должности казалось каждому из них лишь началом славного воеводского пути. Таких честолюбивых мыслей были совершенно лишены Иноземцев с Наумовым, для которых их нынешнее положение превосходило любые посещавшие их ранее несбыточные мечты, мериться родовой честью с капитаном роты им также не могло прийти в голову, и поэтому для Артемонова они были идеальными подчиненными: надежными, рассудительными, и не только исполнительными, но и с жадностью искавшими любую возможность себя проявить. Сейчас Матвей с удовлетворением наблюдал, как шустро и слажено Яков и Митрофан выполняют его поручения, и думал, что, случись им пережить этот поход, дворяне их них получатся совсем не плохие. Впрочем, наблюдение за солдатами роты самого Артемонова не требовало больших усилий, поскольку на каждые полтора-два десятка служивых приходился въедливый сержант или капрал из тех самых рвущихся к офицерству боярских детей. Если дворяне, считавшие подобную черную работу недостойной себя, или просто не подготовленные к ней всей своей прошлой жизнью, еще могли отлынивать, лениться и ругаться втихаря на капитана, то даточные и вольные работали не за страх, а за совесть. Родившиеся и выросшие в нищете и грязи, похоронившие по полдюжины своих маленьких братьев и сестер и побывавшие сами не раз на грани жизни и смерти, проводившие все светлое время каждого дня в беспросветной и, главное, зачастую бесполезной из-за прихотливости северной природы работе, они рассматривали свое попадание в войско как большую удачу и возможность для еще больших жизненных успехов. Работа по рытью шанцев не казалось им слишком тяжелой, и, если бы не постоянная бескормица, сырость и грязь, они и вовсе бы воспринимали это занятие как своего рода развлечение. Сложнее было с солдатами других рот, для которых Артемонов не являлся, в общем-то говоря, начальником, и которые не могли не чувствовать ехидного и равнодушного отношения собственных командиров к этой службе. Но, стараниями Иноземцева с Наумовым, и они работали неплохо, хотя и имели свойство куда-то исчезать с течением времени.
Пока перемазанные глиной и насквозь мокрые служивые пытались хоть как-то привести себя в порядок, раздался стук копыт, и на ближайшем пригорке показалась примечательная пара всадников, сопровождаемая позади десятком рядовых драгун. Поскольку оба были старыми знакомцами Матвея, Артемонов с досадой отвернулся в сторону. Одним из всадников был непосредственный начальник Матвея, руководивший в полку солдатской шквадроной, скотской земли немец, майор Филимон Драгон – тот самый, что минувшей зимой вынужден был, так неожиданно для себя, показывать навыки владения оружием на смотре боярина Милославского в древнем монастыре. Его одежда представляла смесь московского и немецкого платьев. От неуместных в здешнем климате панталон Драгон отказался, однако все же носил длинные ботфорты и растопыренные в разные стороны короткие штаны. Жакет, воротник и, разумеется, украшенная пушистыми перьями шляпа были вполне немецкими, однако сверху они были прикрыты охабнем с меховым воротом. Второй же всадник был ни кто иной, как матвеев земляк Серафим Коробов, так счастливо избежавший определения в немецкие полки, но оказавшийся теперь, по странной причуде судьбы в одном войске с Матвеем, в поместных сотнях. На Серафиме красовался кафтан из совершенно невероятной светло-голубой материи, расписанной золотыми и зелеными канарейками, прятавшимися среди кудрявых ветвей и листьев. Матвей подумал, что такой наряд, должно быть, немало забавляет защитников крепости, и поэтому они щадят его обладателя – не стреляют по такой яркой мишени. Объединял этих двух совершенно разных, на первый взгляд, людей общий талант к добыче съестного, не оставлявший их даже в этой, бедной и много раз уже разоренной проходящими войсками, местности. Майору Драгону, по его собственным рассказам, удавалось мастерски угонять скот чуть ли не во всех странах Европы, а Серафим уже в этом походе снискал себе славу непревзойденного огуречного и морковного татя. Он свысока, гарцуя на коне, разглядывал невзрачное воинство Артемонова. Высокомерие Коробова, помимо законного чувства превосходства сотенного дворянина над солдатской чернью, объяснялось еще и исключительной удачей, которая сопутствовала ему сегодня в его поисках: через седла драгун были перекинуты набитые битком тяжелые мешки, наполненные, судя по их очертаниям, как с зерном, так и всевозможными овощами. Не остался без добычи и опытный майор: за отрядом гнали небольшое стадо тощих и грязных свиней, удивительно, как с грустью подумал Матвей, напоминавших своим видом его самого и его подчиненных.
– Ваша милость! – учтиво обратился Драгон к Матвею на родном языке, – Неужели Вы вынуждены обременять себя столь тяжелой работой в такой приятный день?
На тяжелую работу Матвей вышел по личному указанию майора Драгона, а день был очень далек от приятности, однако по традициям скотских и английских немцев полагалось всегда хвалить погоду, или, во всяком случае, не спорить с теми, кто ее хвалит.
– Увы, господин майор! – отвечал Матвей на том же наречии, – Разумеется, в такой день я предпочел бы проводить время иначе.
– Мне очень жаль, что я не могу разделить с Вами нашу с князем Коробовым богатую добычу – я должен доставить все это, до последней луковицы, к шатру воеводы. Но, надеюсь, мне удастся припасти что-то и для своего обеда. Жду Вас, капитан, вместе с Вашими верными оруженосцами!
Майор коснулся шляпы, слегка поклонился, и поехал дальше.
– Князь Коробов! – крикнул Матвей вслед удалявшемуся Серафиму, – Зачем Вы от нас скрываете, что уже пробрались в крепость, и отняли там у какой-то шляхтянки ее платье?
Возмущенный Серафим, не оборачиваясь, пришпорил коня.
Артемонов развернулся к крепости, и начал разглядывать ее серые бугристые стены и приземистые башни, видневшиеся из-за них каменные домики, шпили костелов и маковки православных церквей. Он не мог себе представить, как ни старался, как их полуголодному и не слишком многочисленному воинству удастся одолеть эту крепкую, хотя и обветшалую местами цитадель. Пространство, отделявшее расположение московских войск от крепости,
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 215
