Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 167
Председательствующий: Подсудимый Малышкин, вы видели фильм, который ярко отражает вашу «деятельность»? Расскажите суду, как вы после этого формулируете вашу вину?
Подсудимый Малышкин: Я признаю себя виновным в следующих преступлениях: из-за трусости я сдался в плен к немцам, изменил Родине. Я выдал немцам секреты, составлявшие государственную тайну, а именно: указал состав армии, количество дивизий, ее фронт. Хильгеру в декабре 1941 года или в январе 1942 годая, исказив, сообщил некоторые сведения о выпуске академиков 5 мая 1941 года. В мае 1942 года я поступил на курсы пропагандистов и окончил их и, встав таким образом на путь открытой борьбы с Советской властью и партией, был помощником зондер-фюрера, проводил занятия в группах. В декабре 1942 года перешел в отдел пропаганды Вооруженных сил Германии, и отсюда начинается мое знакомство с Власовым, с которым я вошел в связь, являлся организатором комитета, подписал его обращение. Ведя активную антисоветскую агитацию, я выезжал в лагеря около Берлина и в Восточную Пруссию. Я участвовал в письменной агитации. Три моих доклада помещены в антисоветской печати — это доклад на антибольшевистской конференции в Дабендорфе, где я говорил по 13 пунктам обращения комитета. В июле 1943 года я был в Париже и выступал на многолюдном митинге белогвардейцев, и мой доклад был помещен в белоэмигрантской газете. Доклад содержал отборную клевету на Советское правительство, на партию, на русский народ. Мой доклад также был помещен в газете «Воля народа» в декабре 1944 года, когда я, после образования КОНРа, выступал перед гитлеровцами на конференции в Веймаре с докладом «Большевизм и Европа». Доклад был насыщен отборной инсинуацией на Советскую власть, партию, русский народ и его достижения. В 1944 году около 5 месяцев я провел в поездке по Бельгии, Голландии, Дании, Франции и вел здесь агитацию среди добровольческих батальонов, перед которыми ставил задачу бороться с Советской властью и ее союзниками. В октябре 1944 года я был активным участником организации КОНРа, я подбирал кандидатов в его состав, участвовал в редактировании Манифеста, был начальником организационного управления комитета, в котором находились разведка и контрразведка и ряд других организаций. На пражском заседании я выступал с тем, о чем здесь уже сказал. Моя деятельность в разведке и контрразведке выразилась в том, что я руководил этим непосредственно, посылал Тензерова для контактирования работы с германской разведкой и особенно для согласования вопросов по заброске шпионов в СССР. С моего ведома Калугин организовал в Мариенбаде школу шпионов и диверсантов. Но этим моя преступная деятельность не ограничивается. После бегства в Фюссен я был инициатором сосредоточения РОА в Южной Баварии, мой план был принят, а сам я 29 апреля отправился к американцам с просьбой не выдавать нас Советской власти. Я, Власов, Жиленков, Закутный договорились о том, чтобы добиться у американцев их согласия на продолжение нами антисоветской борьбы. Находясь в плену у американцев, я занимался гнусной деятельностью: я имел связь с американской разведкой и выдал интересующие ее сведения, а именно, перечислил все военные академии в СССР, их назначение, пространно показал об Академии Генерального штаба и дал подробные данные о программах, кафедрах, видных деятелях академии. Я дал американской разведке сведения порядка мобилизации и в том числе данные о людских мобресурсах СССР. Я дал мой отзыв на маршала Конева, его биографические данные и подробно обрисовал служебные качества. Я не собирался возвращаться в СССР, и до последнего дня я убеждал американцев, что я злобный враг Советской власти, и просил их отпустить меня на свободу. У меня был полный сговор с Жиленковым.
И даже после капитуляции Германии и полного провала мы продолжали оставаться ярыми и злостными врагами Советской власти, и я пытался продолжать мою гнусную борьбу. Как получилось, что я, состоявший больше 20 лет в партии и больше 22 лет служивший в Красной армии, очутился в таком положении? В чем же дело? Я честно говорю, что до перехода на сторону немцев я не совершил ни одного преступления, но в тяжкой обстановке у меня не нашлось внутри стержня. Переломным годом был 1942 год — год немецких успехов, и это не могло не оказать на меня влияния. Я, свихнувшись, не имея внутренней опоры, оказался тряпкой, кислым интеллигентом, мной двигал животный страх. Моей деятельности трудно подобрать название, ей нет имени. Я жду самого сурового приговора.
Председательствующий: Подсудимый Мальцев, подтверждаете ли вы ваши показания, данные вами на предварительном следствии?
Подсудимый Мальцев: Да, все мои показания я подтверждаю. 8 ноября 1941 года я остался в Севастополе, явился в СС и заявил, что я обижен Советской властью и поэтому готов служить немцам. Мне предложили сотрудничать в немецкой разведке, и я начал с того, что в 1942 году написал клеветническую брошюру. Мне предложили проверить работу Горуправы, после чего я получил пост городского головы г. Ялты, а позже я стал мировым судьей по гражданским делам. В 1943 году я решил поехать к Власову, и в этом немцы оказали мне содействие. В Германии я связался с немцем Иделем, уехал в Морицфельд и ждал своего использования. Я формировал восточную эскадрилью, подбирал ее личный состав и вообще участвовал активно в формированиях. В мае месяце меня специально возили в Кенигсберг для выступления по радио. Я лично составил воззвание к советским летчикам, призывая их переходить на сторону немцев. Я выступал по радио в годовщину Красной армии с клеветой на Советскую власть. По радио я также выступал еще в Ялте и призывал население поддержать Власова. Я писал статьи в газету «Евпаторийские известия». Я выступал перед рабочими на заводе около Берлина по поводу снятия с русских знака «ОСТ». Я занимался пропагандистской работой в лагерях. Я состоял в квалификационной комиссии, а потом переехал в Карлсбад и занимался формированием летных частей.
Председательствующий: А когда вам было присвоено звание генерал-майора авиации и кем именно?
Подсудимый Мальцев: О присвоении мне этого звания было объявлено Власовым и Ашенбреннером.
Подсудимый Власов: Вношу ясность в этот вопрос — звание генерал-майора авиации Мальцеву было присвоено по устному распоряжению Геринга.
Подсудимый Буняченко: Я желаю уточнить вопрос о присвоении звания генерал-майора мне и Мальцеву. Присвоение состоялось по приказу Власова.
Подсудимый Мальцев: К апрелю месяцу формирования были закончены, и мои показания в этой части я полностью подтверждаю. Я также подтверждаю, что я обращался к американцам и получил от них согласие на сдачу в плен на условиях Женевской конвенции. Находясь в лагере военнопленных, я писал заявление об отправке на японский фронт. Я, конечно, возвращаться в СССР не собирался и об этом написал в моем заявлении американцам. А когда я узнал, что меня передают советским войскам, я перерезал себе бритвой правую руку, но это мне не помогло, и меня увезли в Париж. В КОНР меня кооптировали, о чем мне позвонил в феврале месяце 1945 года Жиленков.
Подсудимый Жиленков: Видимо, Мальцев путает. Он был представлен в Комитет по рекомендации Ашенбреннера как надежный работник, длительно сотрудничавший с немцами. Перед немцами Мальцев подобострастничал, здесь он слишком скромен.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 167
