— На каких аргументах разговаривать будем? — деловито уточнил Морвин. — На кулаках, на мечах, на магии? А хотя впрочем, предлагаю магию исключить. Я немного не в форме — устал за последние дни.
Вот же хитрый врун! Устал он. Целый вулкан умял в одно горло. Но я не могла не оценить ловкость, с которой он обошел проблему того, что мой папа не маг. И одновременно похвастал тем, что сам как раз им является.
Папа уже брался за дверную ручку. Он опустил задумчивый взгляд на меч, который висел у Морвина на поясе.
Я не выдержала. Вырвала руку из маминого успокаивающего захвата и сделала шаг вперед.
— Папа! Постарайся, пожалуйста, не покалечить моего мужа и отца своего будущего внука.
Дверная ручка хрустнула в папиных руках, обломки несчастной деревяшки осыпались на пол.
Морвин оглянулся на меня с мальчишеской улыбкой:
— Ледышка, в конце концов, это прям больно для моего самолюбия — почему все так уверены, что это он мне наваляет, а не наоборот?
— Как ты ее назвал? — очень-очень тихо, могильно-холодным тоном переспросил папа.
Морвин невозмутимо пожал плечами.
— Вы уж простите… Эмма показывала мне этих самых «улиток». Как по мне — весьма противные твари. Не очень подходящее прозвище для такого чуда, как ваша дочь. Так что она теперь Ледышка. Смиритесь.
Папа аккуратно, словно боялся и ее сломать, распахнул дверь приглашающим жестом.
— Ну, пойдем. Сейчас не только твоему самолюбию станет больно. На кулаках.
Морвин отцепил и перебросил мне меч в ножнах. Я поймала на лету и плюхнулась с ним в обнимку на обитую синим бархатом кушетку.
Мама ободряюще погладила меня по колену. Ее взгляд лучился нежностью.
— Не волнуйся так, солнышко. Они подружатся! Мальчики, что с них взять.
И все же ближайший час я провела как на раскаленной сковороде.
Особенно, когда послышался звон зеркал.
Особенно, когда что-то с грохотом упало.
Я вскочила, но под невозмутимым маминым взглядом медленно села снова.
И еще час стояла могильная тишина.
— Мам, у тебя же навыки лечебной магии не пропали? — нервно уточнила я, не выдерживая этой тишины.
— Эмма, хватит паниковать! — бодрым тоном заявила мама. — Я уверена, он ему понравится! Они слишком похожи.
Наконец, дверь распахнулась снова, и тут уж подскочили мы обе.
Сначала вышел Морвин. Держась одной рукой за бок и морщась. Лицо с внушительным кровоподтеком на скуле сияло привычной самоуверенной улыбкой. Я ощупала мужа взглядом, видимых повреждений больше не обнаружила и немного выдохнула.
Папа прислонился к дверному косяку и недовольно хмурился на порванный в плече рукав своей любимой рубашки.
Муж подошел ко мне, слегка, как показалось, прихрамывая. Я зашептала, обнимая его осторожно за шею:
— Ты что, поддавался, я не пойму?
Морвин поцеловал меня в висок.
— Даже и не думал! Батя твой не простил бы мне такого удара по своему самолюбию. Поверь, воин всегда может объективно оценить силу противника. Просто у него накопились… эмоции, так сказать. А еще он, кажется, твердо вознамерился сделать так, чтобы мне было больно с тобой спать до официальной брачной церемонии по вашим законам. Кажется, и правда одно ребро треснуло, зар-раза…
— Я все слышу! — перебил папа. — Эмма, имей в виду, что свадьба через месяц, а до этого момента чтобы духу его здесь не было. Еще раз поймаю в Замке ледяной розы — спущу с башни головой вниз. Учитывая обстоятельства и то, откуда он пришел, с постройкой дома я вам помогу. А пока у вас не появится собственная крыша над головой, чтоб соблюдали приличия.
Мама бросила на меня озорной взгляд:
— Я тебе расскажу когда-нибудь, дочка, как именно он сам соблюдал приличия до свадьбы.
Она подошла к папе и решительно оторвала рукав, с которым он мучался, совсем. Отец обнял ее за талию и бросил снисходительно Морвину:
— Ну давай теперь, показывай, что за меч такой. Метеоритное железо, говоришь?
Морвин подмигнул мне и взял из моих рук меч. Снова подошел к отцу и протянул ему на вытянутой.
— Я выковал его своими руками. Небесное железо, закалено в Великом Пламени. В эфесе артефакт перехода, который в любое время открывает двери в мой мир. Такое оружие существует в единственном экземпляре. Дарю. От чистого сердца и в благодарность за дочь. Я буду беречь ее больше жизни.
Отец смотрел ему в глаза пристально несколько мгновений, а потом протянул правую руку. Морвин выжидающе уставился на его открытую ладонь, но видимо, вспомнил все же, что означает этот жест в нашем мире. И крепко пожал в ответ.
На семейном ужине в Замке ледяной розы было многолюдно.
Старая графиня Винтерстоун сидела во главе стола, словно палку проглотив, а мученическое выражение на ее лице было столь образцовым, что с него можно было писать картины эпохи Великого Завоевания. Впрочем, собачку на ее коленях было жаль больше — несчастное животное стискивали так, что оно могло лишь тоскливо смотреть в сторону большого витражного окна, из-за которого доносился звонко-радостный собачий лай старшего собрата.
Светлячок носился по газону, увлеченный любимым занятием — попытками отвлечь великолепную пару снежных оленей от меланхоличного обгрызания кустов «ледяных роз Винтерстоунов». Ему активно помогали три упитанных золотистых щенка, каждый размером с небольшого теленка. Все-таки не зря наш пес каждую весну отлучается в Подземный мир. Забирая его очередной раз оттуда, тетя Эмбер, посмеиваясь, вручила маме целый выводок щенков и сказала, что они никак не хотели отлипать от папочки, и теперь пусть хозяева с ними что хотят, то и делают.
Жаль, что они с дядей Генрихом и детьми не смогли прибыть — но в Арвеноре слишком много хлопот. Подсчитывают, какие запасы продовольствия остались в Королевстве после того, как полоса стихийных бедствий благополучно миновала, и готовят очередную партию гуманитарной помощи миру Морвина.
Но честно говоря, и без их присутствия у нас сегодня людно.
Дедушка, старый граф Винтерстоун играет с папой в шахматы за квадратным столиком в углу.
Рик ползает под обеденным столом, пытается догнать белку. Мама за вышивкой присматривает за ним одним глазом, а иногда украдкой, когда думает, что никто не видит, перебегает взглядом по сидящим за столом людям, и глаза ее подозрительно блестят.
Джен развлекается тем, что тренирует растительную магию. Прямо из стола проращивает куст золотых роз, прорывая дорогущую бабушкину фамильную скатерть, отороченную уникальной красоты и тонкости тембрилльским кружевом. Они с Олавом незаметно держатся за руки под столом. Ну, думают, что не заметно.
