Кажется совершенно очевидным, что побудительный стимул, приведший к созданию столь своеобразной формы администрации, исходил именно от короля. Для Георга V господин Макдональд явился таким же личным избранником, как лорд Бьют для Георга III. Это единственный из современных премьер-министров, кто во время пребывания в должности не имел поддержки со стороны своей партии; он был лишь знаменем, под которое господин Болдуин собрал легионы и получил власть, что приходит вместе с легионами. Нет нужды сомневаться, что король действовал, движимый собственным пониманием патриотического долга. Но поскольку известно, что назначение Болдуина с уверенностью предрекалось еще вечером того дня, когда пало лейбористское правительство, было бы, я думаю, вполне резонно назвать случившееся дворцовым переворотом».
То, что король лично прилагал все усилия к созданию национального правительства, отрицать действительно невозможно. Однако высказанные Ласки по адресу короля обвинения в неконституционных действиях совершенно беспочвенны. До тех пор, пока суверен принимает официальный совет премьер-министра, он не может навлекать на себя никаких подобных упреков, а во время кризиса 1931 г. Георг V ни разу не уклонился от этого курса. Только в самом начале, принимая решение вернуться в Лондон из Балморала, король не стал спрашивать на это одобрения премьер-министра; но и этот шаг, хотя и имевший политические последствия, никак нельзя назвать неконституционным.
Верно, что во время каждой из трех встреч — в воскресенье утром, в воскресенье вечером и в понедельник утром — король уговаривал премьер-министра не уходить в отставку. Однако такое поведение отнюдь не является антиконституционным, а напротив — относится к числу королевских прерогатив. Если бы Макдональд настоял на своем желании и ушел в отставку, король не смог бы ему помешать. Более того, именно по совету премьер-министра король в воскресенье утром консультировался с Болдуином и Сэмюэлом, а через сутки вызвал их во дворец на совещание с Макдональдом; исключительно по совету премьер-министра король и принял их совместный план создания национального правительства.
Ласки пишет, что король должен был выяснить взгляды тех членов лейбористской партии, которые перенесли спои симпатии с Макдональда на Гендерсона. Однако с конституционной точки зрения это могло быть корректно лишь в том случае, если бы премьер-министр сам посоветовал такое королю или же ушел в отставку, таким образом обязав суверена найти ему преемника, способного сформировать новое правительство. Например, в 1923 г., когда Бонар Лоу ушел в отставку, король, прежде чем послать за Болдуином, выяснил соответствующее мнение консервативной партии. Однако в 1931 г. — до тех пор, пока Макдональд оставался премьер-министром, — король не имел подобной свободы действий.
Таким образом, во время кризиса действия короля были конституционными. Но вот являлись ли они наиболее разумными? Фактор времени играл тогда решающую роль. По мере того как иностранные инвесторы теряли доверие к британскому правительству, золотовалютные резервы страны таяли с каждым часом. Следовательно, король оказался лишен возможности действовать по привычной схеме, то есть принять отставку премьер-министра и привести в действие механизм всеобщих выборов. На выяснение мнения избирателей просто не было времени. В пределах имевшихся конституционных ограничений король вынужден был действовать по своему усмотрению, дабы сформировать чрезвычайное правительство, достаточно стабильное для того, чтобы подбодрить кредиторов и получить парламентское большинство, требуемое для проведения необходимых мер экономии.
Выбор был ограничен. Можно было принять отставку Макдональда и послать за следующим по старшинству членом его партии. Однако Гендерсон, лидер тех министров-лейбористов, которые выступали против радикальной экономии, не смог бы ни вселить уверенность в иностранцев, ни сохранить парламентское большинство перед объединенными консерваторами и либералами. Другой, более практичной альтернативой являлось принятие отставки Макдональда, после чего король мог бы послать за Болдуином как лидером следующей по численности партии в палате общин. При поддержке либералов Болдуин, несомненно, смог бы сформировать администрацию, достаточно сильную для того, чтобы провести в жизнь программу экономии. Однако король решил добиться большего. Он убедил Макдональда возглавить новое правительство и таким образом возвестить миру, что в своем стремлении сохранить платежеспособность Британия будет говорить в один голос.
Чтобы продемонстрировать свою готовность разделить с подданными возникшие финансовые трудности, король добровольно сократил ежегодный цивильный лист на 50 тыс. фунтов — до тех пор, пока продлится чрезвычайная ситуация. Принц Уэльский также отказался от ежегодных 10 тыс. доходов от герцогства Корнуоллского.
Национальное правительство, впервые представшее перед парламентом 8 сентября 1931 г., уже обладало богатым политическим опытом. Чтобы действовать решительно и без промедления, Макдональд сократил число членов кабинета вдвое — до 10 человек. Этот кабинет включал в себя четырех лейбористов, четырех консерваторов и двух либералов. Макдональд, Сноуден и Сэнки сохранили прежние посты, а Дж. Томас стал одновременно министром колоний и министром по делам доминионов. Среди консерваторов — членов кабинета значились Болдуин, лорд — председатель Тайного совета, Невилл Чемберлен, министр здравоохранения, сэр Сэмюэль Хор, министр по делам Индии, и сэр Филипп Канлифф-Листер, министр торговли. Ллойд Джордж все еще болел; в любом случае его симпатии оказались скорее на стороне Гендерсона. Тем не менее либеральная партия получила щедрое вознаграждение — спустя шестнадцать лет Сэмюэл вернул себе министерство внутренних дел, а Ридинг занял Форин оффис. Мощь правительства не исчерпывалась авторитетом его основных министров. Среди тех, кто готовился занять менее значительные посты, были Остин Чемберлен, 1-й лорд Адмиралтейства, и лорд Крюэ, военный министр; оба появились на передней скамье еще во времена королевы Виктории и с тех пор постоянно занимали самые серьезные должности.
Подобной демонстрации талантов было вполне достаточно, чтобы остановить наступление на фунт. Правительство выполнило свое обещание внести в парламент билль о национальной экономии; повысив налоги и сократив на 70 млн фунтов жалованье государственных служащих и пособия по безработице, оно добилось сбалансированного бюджета. Некоторые высшие судьи, ссылаясь на принцип независимости суда, настаивали на сохранении своих заработков, составлявших 5 тыс. фунтов; те, кто получал пособие по безработице, сократившееся с 17 до 15 шиллингов 3 пенсов в неделю, не могли апеллировать к таким высоким материям. Наименее покорными жертвами режима экономии оказались матросы и старшины Атлантического флота. Услышав о намеченных сокращениях жалованья, достигавших в некоторых случаях одной четверти, они организовали сидячую забастовку. Так называемого инвер-гордонского мятежа вполне можно было избежать, если бы старшие офицеры сумели проявить себя как способные командиры, имеющие административный дар. Взбешенный столь возмутительной ситуацией, король предлагал уволить в отставку всех морских лордов; на деле был отстранен от командования лишь один из них. Дальнейшее распространение недовольства оказалось предотвращено запоздалым объявлением о том, что ни одному моряку жалованье не будет сокращено больше чем на 10 процентов; однако морально-психологическому состоянию флота уже был нанесен непоправимый ущерб.
