резиновые.
На них собирались делать какой-то заплыв. Бабы были недорогие, и с открытыми в ужасе ртами.
Потом начался Майданек. Отовсюду пахло горелым мясом.
Размышляя о том, что тут нет пьяниц, я как-то переборщил.
Пьяницы были. Они явились как воинство Ада — в напоминание о реальности.
Сглазил, одним словом.
Но я не об этом — о бардах.
Я наблюдал концерт человека, подражающего Митяеву до такой степени, что я думал, что это Митяев и есть. Я сидел на краю котловины, на дне которой было футбольное поле и концерт.
Нет, это неописуемо, как сказала собака, увидев баобаб.
С ужасом должен признаться, что с восьмого класса по второй курс я очень любил бардовские песни.
Сам пел.
Пиздец какой.
В этот момент человек на сцене произнёс прочувственно:
«Когда у сердца есть мозги, то не видать тогда не зги»).
Нет, и ведь и вправду я делал стойку, когда слышал гитарный перебор. Я слушал передачу радио «Юность» «Песни на просеках», пусть вздрогнут те, кто помнит, что это такое.
Я Окуджаву знал наизусть.
Да что там, я знал тех, чьи имена теперь и не произнести.
Мы пели: «Стало-о-о ве-е-е-етрено…. И во-о-олны с-с-с перехлёстом-м-м…» И, разумеется «Ну вот и поминки — бздымц-бздымц за нашим столом… Ты знаешь, приятель, бздымц-бздымц, давай о другом… (Тут страдательный проигрыш)… «А скока он падал — Да метров шестьсот…» И снова бздым-бзымц и кружки чок-чок, и ещё раз ми-минор бям-блям.
Зачем мы разлюбили это? И, главное, зачем возненавидели тот мир, как предатели, что, сорвав с себя погоны, топчут их в ярости?
Причём я вырос в семье приличных людей, где не было даже гитары. И я думал, что с помощью этих песен мне легче будет понравиться девушкам.
Тут человек внизу произнёс:
«Иди ко мне, мой умный друг,
Со мною не пройдёт твой трюк.
Я не сорву тебе ромашку,
Я подарю тебе весь луг».
В общем, современные барды похожи на фисташки без трещинки.
Потом, в этом освящённом Коците внизу появился пьяноватый человек, который начал читать стихи, посвящённые всем женщинам.
В середине он запнулся и забыл слово.
Тогда пьяноватый человек обратился к публике и спросил: «Когда женщина уходит, что происходит с миром? А?»
«Мама, — подумал я, — я в аду. Когда я вернусь, и примусь бродить по улицам Флоренции, то прохожие будут шарахаться от меня: ещё бы, он был в аду!»
С другой стороны — кто я? Какой-то хер с горы, спортивного во мне мало, вкусы мои причудливы, вид мой ужасен. Вот, катайся я под парусом на всех этих штуковинах, я, может, и не то бы сочинил.
Я бы рассказал людям, как лыжи у печки стоят, и проведал бы о том, что людям не много надо — была бы прочна палатка и был бы нескучен путь. Я бы воспел восходы и закаты, и, пьяненький, вышел бы на сцену. Дипломант Грушинского фестиваля, автор двух сборников.
Мои злопыхатели находили бы утешение в книге Гарри Тобмака «Уринотерапия», которая начиналась с фразы: «Не всем нравится пить мочу».
Но нет, я тут, Господи, у холма над водой.
Зачем вообще это всё?
Ибо человек… Ибо человек… — тут я запнулся.
И я пошёл обратно к палаткам — на синий цвет и призывный свист газовой горелки, где уже пели про милую и солнышко лесное и что идёт по свету человек-чудак.
Извините, если кого обидел.
10 июня 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-06-12)
Заговорили о взломах частной и рабочей почты — рабочей, это совсем другое дело, но вот частное нас, несмотря ни на что, тревожит больше.
Но дело не в этом — каждый раз, когда случается мелкое в масштабах человечества наступление на приватность, люди вздрагивают.
Хотя казалось, что день за днём окружающий мир доказывает нам, что никакой приватности в нашей жизни нет.
Но когда происходит такая история, я всегда думаю, что она послана мне в какое-то назидание.
Назидание тут как раз не в том, что мы все живём как на ладони.
Человек религиозный, так вообще должен начинать с этого ощущения каждый день и с этим же чувством засыпать. Но есть ещё одна тема — вот добрый К. говорит, что всё это ужасно, и люди пишут о кошечках и пусиках, кто-то зовёт возлюбленную Писей, и на этом фоне нынешняя и будущая власть должна вызывать сочувствие. Эким народом ей приходится управлять, а он ещё время от времени голосует.
Я так в отличие от доброго К. — форменный мизантроп, и никакого сочувствия никакая группа у меня не вызывает. Я довольно давно, ещё до появления сайтов, где выкладывают фотографии котят, догадывался о том, как в этом смысле устроено человечество — как под властью Генеральных секретарей, так и под властью президентов, кондукаторов и кормчих.
Однажды я прикупил на Савёловском рынке коммуникатор — новенький, прямо в коробке, однако оказалось, что им год пользовался один милиционер. SMS свои он стёр, однако ж оставил мне на память свои логи ICQ.
Мне нечего ломаться — читать-не-читать, у меня профессия такая, хотя я никогда не расскажу того, что сам считаю ненужной обществу чужой тайной. Но вот на что это похоже — мне как-то достался чужой бушлат от неизвестного человека. И вот ты обнаруживаешь чужую жизнь в крошках табака, монетке чужой страны, таблетке для обеззараживания воды, две гаечки, завёрнутые в клочок письма из дома. Милиционер был молодым парнем, его гонят из подмосковного города на усиление, а у него свидание, начальство не отпустило в отпуск. Нормальная жизнь со своими котятами в шкафу.
Наша частная переписка одинакова, мои частные письма не многим интереснее, чем телефонная переписка молодого милиционера. Мы все такие.
Случаи, когда муж нечаянно узнаёт, что Машенька не его дочь, а Виктора Петровича — всё же редки и чаще встречаются у Достоевского. «Наивны наши тайны, секретики стары», как пел один бард (эти стихи плохие).
Жизнь не густа.
Придираться к котятам нечего.
Извините, если кого обидел.
12 июня 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-06-12)
Я сейчас расскажу про психологические тренинги.
Я с ними вчера столкнулся, вернее, с их олицетворённым фрагментом. Вернее, с особой их частью, которая выражается в том, что надо выйти на улицу и обниматься
