Как ни странно, проснулись мы с Фрэнком практически одновременно. Уж не знаю, я разоспалась в его объятиях, или он за прошлые ночи «добирал» то, что недополучил во время моего перерождения, а теперь стал спать меньше, не знаю. Но факт остаётся фактом – открыв глаза и приподняв голову с его груди, я увидела с нежностью глядящие на меня полусонные глаза Фрэнка, явно тоже только-только проснувшегося. Широко улыбнувшись в ответ, я шепнула:
– Доброе утро, – и получила в ответ:
– Доброе.
А потом – очень долгий и очень сладкий поцелуй. Сначала мелькнула мысль – как хорошо, что теперь мне даже зубы чистить не обязательно, всё равно никакого «утреннего дыхания» ни у меня, ни у Фрэнка нет. Но мысль эта тут же исчезла, как и все остальные. Всё, что осталось – это ощущение губ и языка Фрэнка, играющих с моими. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, но в какой-то момент Фрэнк остановился и отстранился, удерживая меня за плечи, поскольку я тянулась к нему, желая продолжения.
– Солнышко, не сейчас, – практически простонал он. – Прости, я не должен был начинать то, что не смогу закончить, но ты была такая милая спросонок, я не удержался. Прости.
Зажмурившись и глубоко вдохнув, я постаралась выровнять учащённое дыхание, после чего резко спрыгнула с Фрэнка. Видя его, лежащего передо мной на спине, я отчётливо сознавала, насколько же он меня хочет. Бедняга. Сама-то я только начала возбуждаться от поцелуя, мне успокоиться было легче, а вот ему...
– Я могу помочь, – рассматривая мощную выпуклость, пытающуюся прорвать его боксеры, предложила я, не в силах видеть, что моему Фрэнку плохо. – Я теперь умею.
– Господи, Солнышко, чего бы я только не отдал за... Но запах... Ты же понимаешь. И потом – тут не самое уединённое место.
– Понимаю, – вздохнула я. – Но тебе же тяжело сейчас.
– Мне не впервой, – криво усмехнулся Фрэнк. – Пройдёт. Мне лишь нужно немного времени. Продышаться.
– Схожу, покормлю спиногрызов, – решила я, поскольку каким-то чутьём понимала – моё присутствие Фрэнку в данный момент ничуть не помогает. – Что-то они помалкивают, даже как-то странно.
И, подхватив со стола кусок хлеба, специально оставленный для этой цели, я расстегнула молнию, едва заметив свои действия, словно делала это постоянно, и вышла на берег.
К моему удивлению, он был пуст. Я пригляделась и принюхалась – все утки были на месте, все двенадцать штук, включая Миссис Клювдию и её потомство, стало быть, лиса их ночью не утащила. Тогда в чём дело – почему никто не встречает меня воплями: «Еда, еда»? И, словно в ответ на моё недоумение, послышался голос Фрэнка:
– Сейчас нет ещё и шести утра, Солнышко. Утки ещё спят.
Так рано?! Подумать только, а я и не заметила. Впрочем, действительно, светло было, как обычно, но этим утром лучи солнца не просвечивались сквозь ткань палатки. Я подняла глаза – солнце даже ещё вставать не начало. Ну, конечно, мы же легли относительно рано, вот и проснулись тоже рано.
Интересно, Фрэнк очень голодный? Просто завтрак нам, наверное, принесут не скоро, да и идти добывать его тоже рановато – цеха закрыты. Сама я была не голодна, но за своего мужчину чувствовала ответственность. И хотя он сам сказал, что не ждёт от меня постоянной кормёжки, но мне хотелось, чтобы он был сыт.
– Фрэнк, ты голодный? – поинтересовалась я.
– Пока нет, Солнышко, а ты?
– И я нет, – ответила я с облегчением. – Значит, позавтракаем попозже.
– Чем бы ты хотела заняться? – спросил Фрэнк, выходя из палатки уже полностью одетый. Сегодня на его футболке красовалась надпись «Берегите меня. Я незаменим». Очень правильная надпись.
– А какие варианты? – поинтересовалась я.
– Можно немного потренироваться. – Я мысленно скривилась, хотя внешне постаралась этого не показать. Наверное, получилось не очень, поскольку Фрэнк тут же внёс другое предложение. – А можно просто погулять и поболтать.
– Да! – этот вариант показался мне идеальным. – Просто погуляем. И поговорим. Ты расскажешь мне какие-нибудь истории? Например – о родителях Эрика? Как они встретились?
– Обязательно расскажу. Эта история взбудоражила всю семью, так что мне известны все подробности.
Мы быстро закончили утренний туалет, я сама переоделась, единственное, в чём мне помог Фрэнк – расчесал мои волосы. Возможно, я уже и сама бы справилась, тем более что волосы у меня были довольно короткие и не доставляли особых хлопот, но Фрэнк настоял, а я не возражала – мне это нравилось. Похоже – ему тоже, судя по тому, как неторопливо и тщательно, прядка за прядкой, он расчёсывал их. Может, стоит снова начать их отращивать?
Волосы у меня были густые и вились, и, будучи длинными, требовали не самого лёгкого ухода, поэтому, как только я уже стала слишком взрослой для косичек и хвостиков, я остриглась, и уже много лет мои волосы были самое длинное – до плеч. Но ради Фрэнка я была готова снова отрастить их, пусть даже уход за ними будет занимать много времени.
Все эти мысли проносились у меня в голове, пока Фрэнк приводил мои волосы в порядок. Скоро они снова спутаются, ну и пусть. Зато сейчас я было просто куколка.
Перед уходом я покрошила оставшийся хлеб на траву – пусть утки сами ищут и едят. Скоро и это закончится – мы уедем, и кормить уток будет некому, по крайней мере – ближайшие несколько дней. Ничего, раньше как-то выживали, и теперь проживут.
И мы отправились гулять. Просто гулять, никакой телепортации или прыжков. У нас не было конкретной цели, мы никуда не торопились, просто шли и разговаривали. Фрэнк рассказывал, как Джейми отыскал свою половинку в далёкой Москве, в стране под названием Советский Союз, которой давно уже нет на карте. Про то, как ему пришлось выкрасть малышку из больницы, чтобы иметь возможность лечить её – без этого она не прожила бы и нескольких недель. Благо родители отказались от тяжелобольной дочери сразу же после рождения, иначе возникли бы сложности, а так – никто её особо не искал, никому она там была не нужна. Зато вся семья сразу же полюбила хрупкую, слабенькую девочку, ставшую смыслом жизни их родственника, и все дружно баловали её, как могли.
Рассказывая мне эту историю, Фрэнк собрал немногочисленные полевые цветы, продолжающие цвести, несмотря на осень, и сплёл очень симпатичный венок. На моё удивление таким его умением, несколько, на мой взгляд, нетипичным для мужчины, он пожал плечами.
– Ты знаешь, что вязание изобрели мужчины? – и в ответ на мой удивлённый взгляд, пояснил. – Ведь именно они плели силки и сети. Они получали этот навык от отцов. Во времена моего детства плетение силков входило в стандартное обучение мальчика наравне с умением владеть мечом, ездить верхом и стрелять из лука. И плетение венков для нас было не забавой, а в каком-то смысле тренировкой. К тому же, – тут он хитро улыбнулся, – потом этот венок можно было подарить симпатичной девочке, заслужив этим её благосклонность. А если повезёт, то и получить поцелуй.
