В литературе ничего нового уже сказать нельзя; но в геометрии, физике, астрономии еще есть широкое поле для деятельности.
CXXXVII
Потрескавшаяся со всех сторон общественная система в ближайшем будущем угрожает падением.
CXXXVIII
Победа всегда достойна похвалы, независимо от того, что ведет к ней – удача или талант военачальника.
СХХХIХ
Моя система образования была общей для всех французов: ведь не законы созданы для людей, но люди – для законов.
CXL
Меня сравнивали со многими знаменитыми людьми, древними и новыми, но дело в том, что я не похожу ни на одного из них.
CXLI
Я никогда не слышал музыки, которая доставляла бы мне столько удовольствия, как татарский марш Мегюля.
CXLII
Мой план десанта в Англию был серьезным предприятием. Только континентальные дела помешали моей попытке осуществить его.
CXLIII
Говорят, будто мое падение обеспечило спокойствие Европы, но при этом забывают, что именно мне она обязана своим покоем. Я направил корабль революции к его конечной цели. Нынешние же правители пускаются в плавание без компаса.
CXLIV
Английское министерство покрыло себя позором, завладев мною. Я был крайне удивлен, прочитав в газетах, что стал пленником. На самом же деле я добровольно ступил на борт «Беллерофона».
CXLV
Когда я писал принцу-регенту, прося его о гостеприимстве, он упустил прекрасный случай снискать себе доброе имя.
CXLVI
Все в этой жизни есть предмет расчета: нужно держаться середины между добром и злом.
CXLVII
Легче создавать законы, чем следовать им.
CXLVIII
В единстве интересов заключена законная сила правительства: невозможно противиться им и не наносить при этом себе же гибельный вред.
CXLIX
Союзники доказали, что не я был им нужен, но мои трофеи и слава Франции: вот почему они наложили на нее контрибуцию в семьсот миллионов.
CL
Конгресс – это выдумка, используемая дипломатами в своих целях. Это – перо Макиавелли в соединении с саблею Магомета.
CLI
Меня огорчает слава M[opo], который нашел смерть в рядах неприятеля. Если бы он умер за родину, я завидовал бы такой судьбе. Мне ставили в вину его изгнание; так или иначе – ведь нас же было двое, тогда как нужен был только один.
CLII
Я дал французам Кодекс, который сохранит свое значение дольше, нежели прочие памятники моего могущества.
CLIII
Плохо, ежели молодые люди постигают военное искусство по книгам: это – верное средство воспитать плохих генералов.
CLIV
Смелые, но неопытные солдаты – это наилучшая предпосылка для победы. Добавьте им по чарке водки пред тем, как отправить в бой, и вы можете быть уверены в успехе.
CLV
Люди делают хорошо лишь то, что делают сами: я наблюдал это не раз в последние годы своего царствования.
CLVI
Итальянская армия была ни на что не годным сбродом, когда Директория назначила меня командующим: у нее не было ни хлеба, ни одежды: я показал ей миланские долины, приказал выступить в поход, и Италия была завоевана.
CLVII
После побед в Италии я не мог вернуть Франции ее королевское величие, но принес ей блеск завоеваний и язык, которым говорят подлинные государи.
CLVIII
Пруссия могущественна лишь на географической карте, политически же и нравственно это – самая слабая из четырех великих держав, кои диктуют ныне законы всей Европе.
CLIX
Всякое значение Испания уже потеряла: у нее не осталось более ничего, кроме инквизиции да прогнивших кораблей.
CLX
Иго англичан не по вкусу ни одной нации. Народы всегда страдают под властью этих англичан.
CLXI
Приготавливаясь к экспедиции в Египет, я не собирался лишать престола Великого султана. По пути туда я уничтожил дворянство Мальты, хотя до этого ему удавалось сопротивляться силам Оттоманской империи.
CLXII
Я никогда не видел такого одушевления, какое обнаружил французский народ при моей высадке во Фрежюсе. Все говорили мне, что сама судьба привела меня во Францию, и в конце концов я сам тому поверил.
CLXIII
Если бы я хотел быть только вождем революции, то моя роль скоро оказалась бы сыгранной. Но, благодаря шпаге, я стал ее повелителем.
CLXIV
Я побился бы об заклад, что ни император России, ни император Австрии, ни король Пруссии не пожелали бы стать конституционными монархами, но они поощряют к тому мелких государей, ибо хотят, чтобы те оставались ни на что не годными. Цезарю легко удавалось покорить галлов только потому, что последние всегда были разобщены под властию представительного правления.
CLXV
Самое важное в политике – следовать своей цели: средства ничего не значат.
CLXVI
Нидерланды – всего лишь российская колония, где действует британское исключительное право.
CLXVII
Политическая система Европы внушает жалость: чем больше ее изучаешь, тем более опасаешься гибельных последствий, к которым она приводит.
CLXVIII
В Европе мое последнее отречение так никто и не понял, ибо действительные его причины оставались неизвестными.
CLXIX
У меня никогда не было сомнений в том, что Т[алейран] не поколебался бы приказать повесить Ф[уше], но, кто знает, может быть, они пожелали бы идти на виселицу вместе. Епископ хитер как лиса, его же собрат – кровожаден как тигр.
CLXX
Самоубийство – величайшее из преступлений. Какое мужество может иметь тот, кто трепещет перед превратностями фортуны? Истинный героизм состоит в том, чтобы быть выше злосчастий жизни.
CLXXI
В Рошфоре мне предлагали патриотическую Вандею: ведь в моем распоряжении были еще солдаты по ту сторону Луары; но я всегда питал отвращение к гражданской войне.
CLXXII
Если офицеру не подчиняются, то он не должен более командовать.
CLXXIII
Мне кажется, способность мыслить есть принадлежность души: чем больше разум приобретает совершенства, тем более совершенна душа и тем более человек нравственно ответственен за свои деяния.
CLXXIV
Государи заурядные никогда не могут безнаказанно ни править деспотически, ни пользоваться народным расположением.
CLXXV
Союзники ценят своего Макиавелли: они внимательнейшим образом и подолгу изучали его «Государя», но времена-то сейчас иные, не шестнадцатое столетие.
