— Ну-ну. — Он задумался, глядя сквозь меня, потомопомнился. — Дженкс, я привез твои документы. — Он протянул Дженксуконверт и снова помедлил в нерешительности. Понятно было, почему — конверт былвтрое тяжелее Дженкса, если в нем была унция.
— Отдай его Рэйч, — сказал пикси, и я с наглойулыбкой протянула руку. — У Айви есть сейф, туда мы и положим.
Квен мрачно передал мне конверт и я его открыла, полнаялюбопытства. Денег там не было. Там была купчая. С нашим адресом. И именемДженкса.
— Ты купил церковь? — спросила я, запинаясь, ипикси прянул с моего плеча, светясь в буквальном смысле этого слова. —Дженкс, ты купил нашу церковь?
Дженкс осклабился, и пыльца полетела с него чистым серебром.
— Ага, — гордо сказал он, — После того, какПискари пытался нас выселить, я не могу рисковать, чтобы вы, двебабы-переростка, проиграли ее в покер или еще как-нибудь.
Я таращилась на документ. Дженкс — владелец нашей церкви?
— А где ты деньги взял?
С дуновением вампирского ладана Айви оказалась рядом сомной. Вытащила бумагу из моих ослабевших пальцев и вытаращила глаза.
Квен переступил с ноги на ногу, тихо скрипнув ботинками.
— Всего хорошего, Дженкс, — сказал он. — Работатьс тобой было весьма поучительно.
— Стоп, а ну-ка погоди, — потребовала я. — Где тывзял деньги?
Дженкс осклабился:
— Рэйч, квартплата первого числа каждого месяца. Невторого, не третьего, не в первую пятницу — ровно первого числа. И надеюсь, чтопереосвящение церкви вы тоже оплатите.
Квен беззвучно сошел со ступеней. По дорожке шла Кери, и этидвое обменялись настороженными и осторожными словами. У нее в руках быланакрытая тарелка — пирог, наверное. Она оглянулась, поднимаясь по ступеням, и япосторонилась, давая ей дорогу. Но Айви была настолько поражена, что недвинулась с места.
— Ты мне перебил цену? — крикнула Айви, и Керипроскользнула между нами двумя в святилище, Рекс вилась у ее ног. — Такэто против тебя я играла? Я думала, это моя мать!
Щелчок дверцы у машины Квена был заглушён шумом дождя, ноДженкс мне так пока и не ответил. Квен глянул на меня поверх своей машины,потом сёл и уехал.
— Пикси, черт тебя побери! — крикнула я. —Отвечай, зараза! Где ты взял деньги?
— Я… ну, мы с Квеном одну работу провернули.
Гул мужских голосов Кизл и Дэвида стал сильнее, и я закрыладверь, оставив на улице сырую ночь. Дженкс сказал «работу» а не «задание».Разница.
— Что за работа? — спросила я настороженно.
Если пикси может летать с виноватым видом, то именно этосделал Дженкс.
— Да ничего особенного, — сказал он, мелькнул мимонас с Айви и влетел в святилище. — Ничего такого, что все равно непроизошло бы.
Я прищурилась, пошла за ним к гостям, по дороге положивколпак Кери на пианино. Айви шла вплотную за мной.
— Так что ты сделал, Дженкс?
— Только то, что все равно бы случилось, — жалобнозахныкал Дженкс, рассыпая на бильярдный стол зеленые искры. — Мне нравитсяжить там, где я живу, — сказал он, вставая за боковой лузой в позу ПитераПэна. — А у вас двоих мозги с таким вывертом, что вам доверять судьбу моейсемьи нельзя. Вот спросите прямо тут кого хотите — все со мной согласятся!
Айви возмущенно фыркнула и повернулась к нему спиной, новидно было: она рада, что новый домовладелец — не ее матушка.
— Дженкс, что ты сделал? — спросила я настойчиво.
Глаза у Айви сузились от внезапного озарения. С быстротой,которую я сочла бы невероятной, если бы не видела сама, она схватила кий ихрястнула им по столу в дюймах от Дженкса. Пикси взлетел, едва не врезавшись впотолок.
— Ах ты жук навозный! — крикнула она, и Кери,подхватив Кизли и пирог, направилась в кухню. — В газете сказано, что Трентавыпустили!
— Что?! — Я в возмущении посмотрела на парящегопод потолком Дженкса.
Кизли остановился на миг в коридоре и пошел дальше. Дэвидуронил голову на руки — боюсь, он старался не засмеяться.
— Отпечаток пальца, который остался от Бретга,утерян, — сказала Айви и хлестнула кием по балке — Дженкс перелетел надругую. — Обвинения сняты. Кретин ты, пикси! Он же Бретта убил. Она еговзяла, а ты помог Квену его вытащить?
— Ну-у-у, — заворчал он, перелетая мне на плечо впоисках защиты, — я должен был что-то сделать, чтобы спасти твою гладкуюшкурку, Рэйчел. Трент вот-вот-вот готов был тебя убрать. — Он повысилголос в горячности — Арестовать его на его собственной свадьбе — это былидиотизм, и ты это знаешь,
Рэйчел!
Моя злость испарилась, когда я вспомнила выражение лицаТрента в момент щелчка наручников. Черт побери, как это было приятно!
— Ладно, здесь я с тобой соглашусь, — ответила я,пытаясь разглядеть его у себя на плече. — Но зато как это было здорово!Видел ты морду Элласбет в этот миг!
Дженкс засмеялся, сложился пополам.
— Ты бы видела ее папочку. Бог ты мой, он был огорченсильнее, чем папаша-пикси с восемью выводками дочек!
Айви положила кий на стол и успокоилась.
— А я этого не помню, — сказала она тихо.
Ее провалы в памяти мне не нравились, и я, пытаясь невспоминать, что у меня тоже куски той недели куда-то выпали, посмотрела навернувшихся Кери и Кизли — пирог практически пылал от свечей, которые они внего воткнули.
Я не могла продолжать злиться, когда они все запели «с днемрождения», и снова навернулись слезы — оттого, что в моей жизни столько народу,который меня любит настолько, что готов притворяться, будто все хорошо, когдаэто не так. Кери поставила пирог на кофейный столик, и я только на миг задумаласьо своем желании. Оно было всегда одно и то же с тех пор, как погиб мой отец.Закрыв глаза от дыма, я задула свечи. Глаза жгло, и я их вытерла, и никтоничего не сказал, все только дружно захлопали и принялись выспрашивать, что язагадала.
Взяв большой нож, я стала резать пирог, раскладываяидеальные треугольные куски на бумажные тарелки с рисунком из весенних цветов.Разговор стал громче, а мечущиеся повсюду детишки Дженкса создавали атмосферусумасшедшего дома. Айви взяла тарелку, не глядя на меня, и я, увидев, что онапоследняя, села напротив нее.
Дэвид следом за Кери и кошкой пошел к пианино, где эльфийказаиграла какую-то сложную мелодию, наверняка старше Конституции. Кизли пыталсязанять малолетних пикси, отгоняя их от глазури — развлекал их зрелищем морщин,которые исчезали, когда он надувал Щеки. А я сидела, держа тарелку с пирогом наколенях» совершенно несчастная без всякой причины. Без реальной причины.
