Герой России Олег Хмелёв как всегда немногословен: «Говорить об этом мы не любили очень много, – сказал он, – но Вадим всегда был гусаром и остается таким в нашем сердце. Мы его всегда помним, и нам его реально не хватает. Поэтому я пью за Вадима Раллева!»
Вадима действительно не хватает всем, но прежде всего, конечно, родителям. Поэтому я попросил рассказать о нем отца, Николая Сергеевича Раллева. «Вадим – коренной москвич, – начинает свой рассказ Николай Сергеевич. – Родился он 25 августа 1968 года, в семье единственный ребенок. Я окончил Московский авиационный институт и в добровольном порядке пошел служить в ВВС, где и прослужил 30 лет в научно-конструкторских организациях. Мама Вадима медик, начинала службу в эскадрилье связи Московского военного округа, потом в Генштабе и затем, очень долго – в госпитале КГБ на Пехотной, где занималась реабилитацией нелегалов. С 8-го класса Вадим учился в школе № 67 Москвы, как раз позади Панорамы “Бородинская битва”. Он очень любил свою школу, любил учиться, был заводилой всех школьных военно-патриотических мероприятий. Куда идти после школы, у Вадима вопросов не было. В нашем роду он десятый военный. По моей линии все его прадеды воевали в Русско-турецкую, Крымскую, Русско-японскую, Империалистическую. Мои дядьки были соответственно на советско-финляндской, один был офицером-танкистом, погиб на Курской дуге, другой был директором танкоремонтного завода, затем разрабатывал корабельную броню, был удостоен Сталинской премии. Его сыновья – мои двоюродные братья – оба флотские офицеры. Мой отец был блокадником, после окончания института делал корабельные турбины. По линии мамы дед Вадима прошел всю войну в экипаже бронепоезда НКВД, очень много ему рассказывал. Мы с детства с Вадиком отмечали все военные праздники – День Победы, День Советской Армии. Он прекрасно знал парадный устав, в три года уже кричал на улице: “Парад, смирно!” – и чеканил строевой шаг. После восьмого класса он хотел поступить в Суворовское училище. Правда, мы настояли на том, что надо окончить десять классов. И вот уже в десятом классе Вадим познакомился с одним пациентом у мамы в госпитале. Им был не кто иной, как полковник Валерий Александрович Бочков, сотрудник группы “Альфа” 7-го Управления КГБ СССР, участник штурма дворца Амина в Кабуле 27 декабря 1979 года, получивший во время штурма несколько ранений. Вадим сказал, что хотел бы служить у него, на что Бочков ответил: “Учись, а потом решим, где тебе служить”».
– Наверное, поэтому Вадим и стал пограничником?
– Трудно сказать, что определило его выбор. Для нас он был довольно неожиданным. Я-то хотел, чтобы он пошел в авиацию. Но он твердо сказал, что хочет быть командиром. «Хочу быть спецназовцем!» – и уже в десятом классе он ходил в школу в моей полевой форме, с портупеей и в яловых сапогах. Конечно, сказывалось влияние Бочкова. В 1985 году он поступил в голицынское Высшее пограничное военно-политическое Краснознамённое училище КГБ СССР имени К.Е. Ворошилова. Поступал он по путевке райкома комсомола, экзамены сдал на ура и был зачислен, хотя конкурс составлял тогда десять человек на место. Мы, конечно, волновались за него, ездили к нему каждые выходные в течение четырех лет. Большинство его товарищей были с последнего года службы в армии или погранвойсках. А ему было только 16 лет – но он был хорошо подготовлен физически. Нельзя сказать, что он был спортсменом. Но он попробовал все – и карате, и бокс, и футбол, и лыжи. Но по-настоящему он понял, что такое пограничная служба, когда раз в квартал их отправляли в полевой учебный центр. Там выжимали все соки. А после второго курса – практика. Его направляют на море, в Геленджик. Он устроил скандал – хочу в Краснознамённый Среднеазиатский пограничный округ. Мать, конечно, пришла в ужас, пошла к начальству. Но ей посоветовали, пусть, мол, съездит, посмотрит – потом больше сам не захочет. Их туда на заставу выехала группа из семи курсантов. И именно в это время прорвалась группа нарушителей – человек пятнадцать «духов». Курсантов тоже бросили в бой, старшего группы контузило, Вадим взял командование на себя, зашел «духам» во фланг, отрезал их от границы и обеспечил задержание. Они получили благодарность командования погранотряда, и по возвращении – начальника училища. Таким было его первое боевое крещение.
– Наверное, это определенным образом определило его дальнейшую судьбу?
– Когда после четвертого курса подошло распределение, он звонит матери в госпиталь: «Мама, можешь меня поздравить. Меня распределили в Московский погранотряд!» Она так радостно: «Это на КПП Шереметьево? Или в Кремлевский полк?» – «Нет, это Среднеазиатский округ. Там поселок Московский, на границе». Мама буквально в обморок упала – благо что в госпитале, сразу оказали помощь. Как позже выяснилось, начальник курса построил всех и сказал, что обстановка на южном участке границы сложная, нужны добровольцы. Несколько человек вызвались – и среди них Вадим.
– Как в том фильме: Комсомольцы-добровольцы! Мы сильны нашей верною дружбой, Сквозь огонь мы пройдем, если нужно Открывать молодые пути. Комсомольцы-добровольцы! Надо верить, любить беззаветно, Видеть солнце порой предрассветной — Только так можно счастье найти.
– Устроили проводы, и Вадим улетел в Ташкент. Через некоторое время пришло от него письмо, что он добился назначения в Московский погранотряд и будет заместителем командира батареи реактивных установок залпового огня десантно-штурмовой манёвренной группы (ДШМГ) – мол, все хорошо, я служу. Но как это «все хорошо» мы узнали через год, когда он приехал в отпуск. Оказалось, что живут они на берегу Пянджа, в пещере у обрывистого берега. Ночью холодно, днем жарко. Раз в неделю прилетает вертолет, сбрасывает продукты.
– А как служба?
– Один случай рассказал. Командир батареи уехал в отряд, а тут на другой стороне какое-то сборище, костры. Разведка доложила – бандиты. «Я позвонил в отряд – мне приказали накрыть. Приказ был выполнен. Потом долго шашлыком пахло». А в следующий раз его контузило. Их забросили на вертолетах на помощь соседней ММГ, которая попала в окружение на той стороне. Раненых отправили, а ночью спустился туман. Пришлось остаться и принять бой. После этого на Вадима написали представление к ордену Красной Звезды. Но в Москве его завернули, сославшись на то, что войны с Афганистаном нет. У нас мир. Через год Вадима вызвали в Москву. Он приезжает, ждет. Проходит день, второй, третий – тишина. Наконец звонок: «Явиться на Лубянку». Там дают телефон: «Позвоните по этому номеру и явитесь к такому-то подъезду». Там ему сообщают, что из погранвойск его забирают и назначают на должность помощника директора Института медико-биологических проблем по международным связям.
– Это была работа под прикрытием – контрразведывательное обслуживание. Ведущего научного института по космической медицине и медико-биологическому обеспечению космических полетов.
– Да, контрразведка. А шпионы там крутились по всем этажам. Была, например, одна француженка из Европейского космического агентства. Знали, что она точно шпионка – а взять никак не могли. И «медовую ловушку» ей устраивали в виде молодых сотрудников – ничего не помогало. Она только ходит и улыбается. И вот здесь Вадим вновь встречает Валерия Александровича Бочкова. Оказалось, что у того новый отдел – оперативно-поисковый. И он забирает Вадима к себе на должность оперуполномоченного.
