Мне хватило нескольких рваных вдохов, несколько таких же рваных движений, капли ее крови, слизанной с нижней губы, чтобы сорваться следом.
Я впился клыками в изгиб между шеей и плечом и взорвался, рыча и дергаясь над ней. Подыхая и учась заново дышать.
Упал рядом, прижимая Рин к себе, втянул запах секса, крови, ее запах.
Выдохнул, пережидая почти болезненные вспышки оставшегося удовольствия. Снова вдохнул. Мне понадобилось несколько лучей, чтобы прийти в себя. Катарин в моих руках затихла. Просто прижималась крепко, просто скользила пальцами по моим рукам. Дышала тихо, нежилась…
- Я люблю тебя, мой лорд, - прошептала Рин, когда я приподнялся над ней, чтобы заглянуть в глаза, коротко поцеловала в губы.
- Я знаю, - не смог я сдержать сытой улыбки. – Если бы не любила, не подпустила бы к себе снова.
- Алистер! – завозилась она в моих руках, но завозилась медленно и неохотно. Ленно.
- Тш-ш-ш, - еще шире улыбнулся я, вернул короткий поцелуй. – Будешь так соблазнительно двигаться, и мы отсюда не выйдем еще как минимум суман.
- Ты не можешь… - глаза Катарин стали просто огромными, она замерла, кажется, что перестала даже дышать. – Ты не серьезно.
И я не сдержал короткого смешка. Лизнул нижнюю губу Рин.
- Проверь меня, - прошептал на ухо. – Я могу все. Когда ты рядом со мной. Люблю тебя, - снова втянул запах у шеи, зализывая ранки от моих клыков, собирая языком остатки крови. – Веришь мне?
- Да, - донеслось короткое в ответ, и Рин куснула меня в подбородок, потираясь всем телом, обвиваясь. И я опять сдался, подмял под себя и накинулся на губы.
- Я знаю, что ты не в восторге от того, что Шайнила жива, - нарушила тишину грота Катарин, когда все закончилось и мы ужинали...
Хотя, скорее завтракали, потому что на горизонте уже начал заниматься рассвет, окрашивая воды озера и своды в малиново-огненные цвета, а в кронах деревьев просыпались птицы. Перед нами лежали мясо и сыр, в руках Катарин держала флягу с легким, но ароматным вином, а я только что разломил пополам душистый, хрустящий хлеб.
- Не в восторге - это не то слово, - покачал я головой, наблюдая за тем, как меняются эмоции на лице теневой. От расслабленности до сосредоточенности и странной досады. Странной, потому что она знала, что я не мог ответить по-другому, но все-таки, наверное, надеялось на это. И мне тут же стало гадко. Шайнила – последнее существо в Мироте, о котором я бы хотел, чтобы беспокоилась Катарин, последнее существо, которое должно вызывать у Рин подобные чувства.
- Я ценю твою честность, - вздохнула Катарин, поджимая под себя ноги и задумчиво рассматривая кусочек мяса в своих руках. – Просто хочу, чтобы ты понял, я просто… - голос звучал тихо и казался неуверенным. Настолько, что я невольно напрягся.
- Я понимаю, - перебил я теневую, осознавая, что она не может подобрать слов, что, пожалуй, впервые за долгое время настолько растеряна. – Понимаю и то, что, по сути, во всем, что произошло, виноват Мираш, и то, что на месте Шайнилы могла оказаться ты, и то, что ты не можешь убить темную. Понимаю твое желание попробовать что-то изменить, - Катарин застыла, опустив руки, внимательно заглядывая в мои глаза. Она казалась спокойной и почти отстраненной, но… В том-то и дело, что только почти. Я видел смятение на дне сапфировых глаз, напряженную линию шеи в распахнутом вороте измятой рубашки, гусиную кожу на обнаженных бедрах и отнюдь не от холода. Катарин как будто пыталась уговорить и убедить не меня, но себя. И это действительно тревожило. Не то что бы она не имела права сомневаться в своем решении – имела… Но сила этих сомнений настораживала.
- Что тебя беспокоит на самом деле? – подался я к Рин, откладывая еду в сторону и притягивая девушку к себе. Казалось, что это правильно, казалось, что так будет легче. Нам обоим.
- Мне кажется трусостью то, что я делаю, - вздохнула теневая, опуская голову, пряча от меня лицо за завесой спутанных волос. – Попыткой искупить чужую вину, понимаешь? Неумелая, неловкая и гнусная попытка… Получается… получается, что мы с Альяром делаем то же, что и Мираш, разве нет? Получается, что Шайнила права в том, что мстила через… через наследников. Я…
Мне не удалось скрыть от Катарин тяжелого вздоха, руки крепче обвились вокруг ее талии, я устроил подбородок на серебристой макушке, пряча в ладонях озябшие, тонкие пальцы.
- У тебя на самом деле немного альтернатив: либо убить ее, либо продолжить делать то, что вы с Альяром делаете. – Я не собирался давать Катарин подсказки, принимать за нее решение, отговаривать, настаивать на своем мнении. Только боги знают, сколько еще таких решений ей придется принять, когда она станет королевой Инивура. Только боги знают, чего ей будет стоить каждое. Проблема в том, что принимать эти решения она должна будет сама, чтобы не мучиться потом от кошмаров, угрызений совести и сомнений.
- Иногда кажется… - совсем тихо ответила Катарин, - когда я в очередной раз погружаюсь… когда меняю ее воспоминания… что честнее и правильнее было бы убить…
- Я рядом, - прошептал в пахнущую цветами макушку. – Что бы ты не решила. Всегда буду рядом.
- Но ты против… - с отчаяньем, вгрызающимся в мою плоть, ответила Катарин. Почти вскрикнула, вздрогнув то ли от звука собственного голоса, то ли от собственных чувств. – Я вижу, что тебе не нравится, что ты…
- Это не имеет значения, Катарин, - я развернул теневую к себе лицом, усадил на колени, заставив обхватить талию ногами, снова обнял. – Когда ты спросила меня суман назад, что бы сделал я, окажись на твоем месте, я дал тебе ответ. И теперь уверен, что зря. Услышь меня, пожалуйста, хорошая моя, - приподнял я голову Катарин за подбородок. – Любое твое решение в отношении Шайнилы я поддержу. Поддержу вообще почти любое твое решение.
Хмурая складочка прорезала чистый лоб, Катарин закусила нижнюю губу, тонкие пальцы зарылись в волосы на моем затылке, от чего мысли подернулись тягучей пеленой.
- Почти? – переспросила она. И мне пришлось прикладывать усилия, чтобы прогнать дурман.
- Мы будем много спорить, Катарин, - улыбнулся я уголком губ, касаясь пальцами высокой скулы, поглаживая ее. – Часто, громко, возможно, долго. Будем спорить так, что слуги и придворные во дворце в Омбре будут отсиживаться в своих комнатах. Так, что тени будут рваться со своих цепей, так, что наши споры будут слышны даже у врайтов. Я еще десятки раз не соглашусь с твоими решениями, ты еще сотни раз не согласишься с моими. Наверное, тебе не раз захочется меня треснуть, наверное, мне не раз захочется закинуть тебя на плечо и утащить в спальню. Скорее всего, мы не будем отличаться от Алекса и Софи, вряд ли будем отличаться от Кристофа и Елены. Полагаю, нрифтовый зал – не такой уж плохой вариант, - и, увидев ее округлившееся глаза, добавил, улыбаясь шире: - я знаю, что ты умеешь держать в руках меч, моя Рин. Я знаю, что предпочтешь высказать мне все, что думаешь, чем копить в себе. Я обещаю, что какими бы долгими и громкими ни были наши споры, какими бы твердыми аргументы, я тебя всегда выслушаю, пойму, приму, а ночью приду в нашу постель. Буду с тобой. Буду любить тебя, даже если буду с тобой не согласен. Слышишь?
