— Второй вариант, — тем временем продолжал бессмертный, — я разделю тебя на две равные половины и уже сам перезвоню ей, не беспокоясь за то, что ты сделаешь, скажешь, выдохнешь.
— Ты не посмеешь! Тут кругом камеры! Мой отец, бр…
Тал замолчал, едва начав последнюю фразу. Он предпочитает, чтобы его звали именно этим вариантом от полного имени неспроста. Все потому, что демон-полукровка не хотел, чтобы что-то напоминало окружающим о том чей он сын, чтобы не было никаких сравнений, ни чьих теней и понимающих улыбок.
— Может хочешь проверить? — Лекс понимающе усмехнулся. — Конечно, камеры, записи, ты всем расскажешь, как на тебя напал и нашинковал в салат какой-то один бессмертный.
— Убьешь меня и уйдешь ни с чем, Флагер! — рванулся вперед Талиан, взмахнув бесполезными культями конечностей.
Телефон продолжал разрываться в кармане, выдавая приглушенную тканью куртки мелодию. Еще немного и она отключится. Почему он решил, что это Кэш? Ни с чего. Это мог быть кто угодно, но Алекс отчего-то показалось, что это она. Он конечно же перезвонит ей — ничего страшного не случится, но трубку очень хотелось взять именно сейчас, узнать, что же ей вдруг могло понадобиться так скоро.
— Думай быстрее, времени все меньше и меньше! Никак не хочу пропустить этот важный для меня звонок.
— Убьешь меня и ничего не узнаешь!
— Ты повторяешься! Решайся на что-нибудь, пока я добр.
Мелодия в кармане стихла, погрузив разгромленное помещение кабинета в тишину. Давно уже отвизжала свое его секретарша, поначалу пытавшаяся попасть вовнутрь и как-то помочь ему. Идиотка! От увиденного она сразу же потеряла сознание, лишившись чувств стоило ей только увидеть своего босса в истинном образе. Она повалилась на пол, а потом кто-то отволок ее тело за дверь, тут же плотно прикрыв ее.
Талиан тяжело задышал, глядя в лицо бессмертного, черты лица которого окаменели, а взгляд стал таким безучастным. Рука Алекса конвульсивно дернулась, но этого было достаточно, чтобы Тал взвыл от боли, что бросилась ему в глаза, охватила все тело. Он заорал, страшно, громко, больно.
— Я тебя на том свете достану!!! Ты пожалеешь об этом!
Крик рвался из груди вместе с булькающими звуками, вместе с ненавистью, со злобой и болью.
— Да-да! Но сначала ты мне все расскажешь!
Алекс удерживал своим корпусом орущее и извивающееся существо, назвать которое человеком у него язык бы никогда не повернулся. Без своих клешней, не то щупалец, что служили дополнительной парой рук к обыкновенным человеческим он выглядел жалко. Словно беспомощное насекомое, которому оторвали лишние лапки, но даже в таком виде, в таком состоянии он был опасен и отпустить его так просто было бы ошибкой.
— Хорошо, первое! Первое! Первое!!! Я не трону тебя и не сбегу!
Алекс хотел было ответить, что это предложение уже не действует, но телефон в его куртке «ожил» вновь, придя на помощь незадачливому психотерапевту.
Расскажи кому про демона-психотерапевта, никто и никогда не поверят!
Тал еще не пришедший в себя после стычки, чертыхнулся, проклял и его и эту улыбку, и свет души, что источали такие ненавистные для него сейчас глаза бессмертного. Тело, еще не принявшее былые формы и размеры нещадно ныло от невыносимой боли, не желающих так просто затягиваться ран, но стоило потерпеть, в человеческом теле его будет рвать на части до тех пор, пока не восстановится последняя частичка поврежденного организма. Особенно ныло лицо, в обычной жизни симпатичное, Талиана часто сравнивали с персонажем, что был изображен на картине Врубеля «Демон сидящий», сейчас оно было обезображено, представляя собой кровавую маску, как если бы им провели по овощной терке.
— Отпускай! Я же пообещал! — прохрипел он с надрывом.
Алекс отступил назад, отпустив рукоять меча, так и оставив его торчать из стены, из тела Талиана.
— А это?
— Это мои гарантии.
Алекс наклонился, подтянув к себе за спинку валяющееся на полу светлое кресло, поставил его на ножки-колесики и сел прямо напротив него, разглядывая с каким-то академическим интересом. Это существо даже больше чем раньше походило на насекомое, словно пришпиленная булавкой бабочка в коллекции какого-нибудь энтомолога.
Талиан чувствовал, как в его груди расцветает ядовитый цветок ненависти, его холодные лепестки тут же обняли его сердце, заключив его в свой кокон и защитив его от каких-то других чувств.
— Тогда убей меня! Я не расскажу тебе ничего! Но когда я появлюсь на этой земле вновь, тебе лучше спрятаться в самую…
Алекс отклонился в сторону, опираясь локтем о ручки кресла, потер подбородок и понимающе усмехнулся.
— Не надо громких слов. Я понял, что меня ждет не самая завидная участь, мучительная и страшная смерть. Я жду!
Он потянулся к рукояти меча.
«Скольким людям этот специалист испортил жизнь? Сколько покончило собой? Сколько гниет по тюрьмам? И сколько продолжает мучить друг друга?»
— Будет очень больно! Готов?
Тал кивнул, резко дернув лицом, чтобы повисшая на брови капля тягучей крови все же сорвалась и полетела на пол, перестала мешаться перед глазами, закрывая обзор и тем самым раздражая.
— Я готов умереть!
Алекс кивнул, вынимая клинок, стараясь повторить тот путь, по которому вогнал его ему в тело. Так было бы менее болезненно.
Существо заорало так, что окна задребезжали. Наверняка кто-нибудь вызовет полицию, а это новая головная боль.
Алекс смотрел на корчившегося у его ног монстра, стряхнув кровь с меча, отчего его поверхность заиграла радужными бликами, отразив в себе его, далекого от идеального состояния лицо.
— Я скорее всего пожалею о своем решении и даже очень скоро…
В дверь постучали, сначала негромко, а затем сильнее, настойчивее, можно сказать — требовательно.
Алекс оглянулся на дверь, тут же получив удар в лицо, с хрустнувшей костью где-то в районе скулы и глазницы, он пошатнулся, отступив назад.
— Предчувствие не обмануло тебя! Считай, что это для моего душевного спокойствия!
Тал попятился от меча, обходя его по касательной. Увы, он уже не в том состоянии, чтобы драться. Преимущество не на его стороне, но простить ему так просто своего унижения он тоже не мог.
— У демонов есть душа?
Тал задумался, приостановившись. Нет, души у него нет.
— Тогда просто так! Удовольствия ради.
Демон ринулся на него, но все же прошел мимо, направляясь к двери, хрустя стеклом, сломанными рамками, ручками, переступая через обломки мебели с распоротой обивкой, засыпанной камешками и песком из уже несуществующего, канувшего в небытие настольного сада камней. Он несколько раз поскользнулся на собственной же крови, морщась и шипя от боли в боку.
