— Вы не можете забрать мою собаку, — сердито сказала ему Клэрити.
Мужчина скрестил руки на груди.
— Собака поедет со мной. К нам поступили жалобы, что она бегает без присмотра.
Я тявкнула, чтобы Клэрити знала — вот она я, жду.
— Жалобы? Молли щенок! Кто может пожаловаться на щенка? Что, Молли кого-то слишком растрогала?
— Неважно. Если это твоя собака, можешь забрать ее из приюта завтра в любое время после обеда. — Мужчина развернулся, чтобы уйти.
— Подождите! Она всего лишь… — По лицу Клэрити потекли слезы. Я заскулила, сгорая от желания осушить их поцелуями. — Ей будет очень плохо, если вы ее сейчас заберете. Я взяла Молли из приюта, она была брошена предыдущими хозяевами. Пожалуйста, пожалуйста. Я не знаю, как ей удалось выбраться из дому, но я обещаю, это не повторится. Честно-честно. Пожалуйста.
Мужчина сделал глубокий вдох, опустил плечи и медленно выдохнул.
— Ну… ладно. Тебе придется привить ее, вставить чип и провести стерилизацию через несколько месяцев. Договорились? Таков закон.
— Я все сделаю, обещаю.
Игра в грузовик была окончена. Мужчина открыл клетку, Клэрити вытащила меня и прижала к себе. Я начала целовать ее в лицо, а потом взглянула на мужчину — может, и он ждет поцелуя.
— Хорошо, ступай, — сказал он.
— Спасибо! Спасибо! — радостно ответила Клэрити.
Грузовик отъехал. Она стояла и провожала его взглядом, все еще держа меня на руках.
— Жалобы, — пробормотала Клэрити.
Она несла меня домой, и я слышала, как громко билось сердце у нее в груди. В прихожей она опустила меня на пол. Прямо передо мной лежал листок бумаги, от которого исходил запах женщины, недавно стоявшей на крыльце. Клэрити подняла его и начала рассматривать.
— Клэрити! Это ты? — Глория вышла из-за угла и остановилась, уставившись на меня. Я завиляла хвостом и направилась к ней, чтобы поздороваться, но Клэрити нагнулась и взяла меня на руки.
— Что это? Что ты делаешь? — потребовала объяснений Глория.
— Это Молли. Она… Она моя собака. — Руки Клэрити дрожали.
— Нет, — ответила Глория.
— Что ты имеешь в виду? Нет — «не Молли» или нет — «не собака»?
— Гони ее вон! — заорала Глория.
— Нет! — крикнула Клэрити в ответ.
— В моем доме не будет собаки!
— Нет, она остается!
— Ты сейчас не смеешь и слова мне сказать. Знаешь, во что ты вляпалась? Приходила женщина, офицер отдела по делам несовершеннолетних, хотела арестовать тебя за то, что ты не посещаешь школу.
Клэрити опустила меня на пол.
— Нет! Убери это животное с моего ковра!
После таких криков я старалась держаться от Глории подальше.
— Это всего лишь собака, твоему ковру ничего не будет. Она только что сделала свои дела во дворе.
— Собака? Ты уверена, что это не лиса?
— А что, тебе нужна еще одна шуба?
Я побрела к дивану, но под ним ничего не было, кроме запаха пыли. На самом деле большинство ароматов в этом доме исходило от Глории.
— Эта тварь собирается поднять ногу на мой диван! Я вызываю службу! — пронзительно завопила она.
— Ты бы хоть прочла, что здесь написано. — Клэрити потрясла бумагой, а я внимательно наблюдала, любопытствуя, бросит ли она ее на пол. — Это, кстати, повестка в суд, и тебе придется туда пойти.
— Да, я им пожалуюсь, что ты совершенно неуправляема.
— А я объясню почему.
— Почему что?
— Почему мне удалось пропустить столько занятий в школе. Ты постоянно в разъездах, оставляешь меня дома одну без присмотра с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Совсем одну!
— Поверить не могу… Ты же хотела быть одна! Няню ты ненавидела.
— Ненавидела, потому что она алкоголичка! Она даже как-то заснула за рулем, прямо на дороге.
— Если ты пытаешься намекнуть, что я недобросовестная мать, то я просто позвоню в социальную службу, — и наслаждайся жизнью под опекой в приюте!
Я повертелась на месте и улеглась на мягкий коврик. Но была так взволнована из-за этой ссоры, что через пару секунд опять вскочила.
— Именно. Ты просто оставишь меня в коробке на крыльце, а они, проезжая по вторникам, ее подберут.
— Ты поняла, что я имею в виду.
— Да, ты позвонишь в социальную службу и скажешь им, что больше не хочешь быть матерью. Потом будет слушание. И судья поинтересуется, с кем я была, когда ты уехала на всю неделю в Аспен, и с кем я была, когда ты уехала в Вегас, и с кем я была, когда ты уехала на месяц в Нью-Йорк. И знаешь, что он скажет? Он скажет, что тебя надо посадить в тюрьму. И все в нашем районе об этом узнают. Они будут смотреть, как тебя в наручниках и с шубой на голове ведут к патрульной машине.
— Моя мать оставляла меня одну, даже когда я была моложе тебя. И я не жаловалась.
— Мать, которая избивала тебя садовым инструментом? Которая сломала тебе — восьмилетнему ребенку — руку? Я б на твоем месте тоже не жаловалась.
— Суть в том, что я не умерла. И ты не умрешь.
— Суть в том, что они арестовали твою мать, арестуют и тебя, Глория. Сейчас законы намного строже. Теперь, чтобы оказаться за решеткой, не обязательно отправлять своего ребенка в больницу. Разве что, — добавила Клэрити низким голосом, — ты разрешишь мне оставить Молли.
— Не понимаю.
— Заявлю судье, что я тебя обманывала: говорила, что хожу в школу, а на самом деле не ходила. Скажу, что ты не виновата.
— Я и так не виновата!
— Или я могу рассказать ему о том, как ты постоянно оставляешь меня дома одну, разъезжая со своими бойфрендами. Предлагаю договор: я оставляю Молли и вру судье. Если ты попробуешь заставить меня избавиться от нее, я выложу всю правду.
— Ты отвратительна, как и твой отец.
— Черт, Глория, этим меня уже не проймешь — наслышалась. Так что будем делать?
Глория вышла из комнаты, а Клэрити подошла и погладила меня, тогда я наконец успокоилась, свернулась на коврике и заснула. А когда проснулась, то Глории в доме уже не было. Клэрити сидела на кухне. Я поднялась, зевнула и отправилась проверить, чем она занимается. В воздухе витал вкуснейший аромат.
— Молли, хочешь гренку? — В ее голосе звучала печаль, но она угостила меня гренкой. Потом встала из-за стола и открыла контейнер: воздух опять наполнился манящим запахом гренок. Клэрити уронила на пол крышку, и я погналась за ней, царапая гладкий пол когтями.
— Тебе понравилась крышка? Ладно, играй.
Я лизала свою новую игрушку — она восхитительно пахла, но есть там было нечего, и тогда я стала просто ее жевать. Клэрити поднялась из-за стола и, пока я самозабвенно предавалась новому развлечению, сделала еще гренок, а потом еще и еще.
