Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Мы приблизились к холмику свежевырытой земли. Присели возле могилы. Я потянул за собой Баранова, и он, недовольно сопя, примостился рядом.
– Трофимыч, вот и сбылось твое желание: похоронен в Зоне, – печально сказал начмед.
Баранов открыл рот, чтобы спросить, откуда капитан знает сталкера, но я толкнул парня в бочину.
– В свое время Трофимыч, когда был вечно молодой и вечно пьяный, ходил к ЧАЭС. Не добрался самую малость, но рассказывал потом много интересного. И однажды признался, что тут его дом, тут его крепость.
Начмед взял кусочек земли, начал мять в руках. Мне показалось, молчать негоже. Надо было сказать пару слов, сталкер заслужил эту малость.
– На Болоте тварь на нас напала. Здоровая, кровожадная. Я думал, умру от страха, а потом обделаюсь. Именно в такой последовательности, – начал я хриплым голосом, – а потом появился Борис. Я тогда имени его не знал. Трофимыч и Трофимыч. Так он засунул твари ствол ружья глубоко в глотку и выпустил ей мозги на свободу.
Ветер недовольно таскал траву, играясь с ней. Я отломал травинку, откусил. На счастье. Горько.
Баранов не выдержал, почувствовал момент.
– Я это… не знал его. Но знаю другое. Сталкеров обычно просто закапывают и даже табличку не вешают. Да… А ему крест поставили. Значит, заслужил…
Сержант замолчал. Я заметил, что он, когда волнуется, говорить начинает как-то сбивчиво, путано. Нет, Ренат не был дураком, это точно. Кругозор у него был широк, я бы даже сузил. Обычно те, кто поначалу воспринимал его как обычного качка, потом очень жалели.
Приблизился начальник патруля, услышал слова Баранова.
– Мы на следующий день приехали менять смену. Всплеск отзвучал, а вместе с ним – обычные проблемы: гон, зверье, как всегда, перло на блокпост, как волны на волнорез. А тут такое чудо: группа солдатиков вернулась, хотя один пропал неделю тому. Его уже похоронили. Так вот, потопали мы со старой сменой – интересно же, хотя и страшно. Аномалии ведь могут сдвинуться, где-то исчезнуть, где-то появиться.
Я хмыкнул. После похода через Границу на Топи страх перед аномалиями притупился, как старый нож. Если раньше я боялся даже до ветрянки дойти, то теперь что-то поменялось в сознании. Да, Зона опасна везде, но есть места, насыщенные аномалиями, а есть спокойные дорожки и пути.
Военный же понял по-своему мое хмыканье:
– Что боец, страшно? Понимаю. Так вот, нашли мы его, и не просто разорванный труп… Вокруг него земля была усыпана трупами собак, словно их со всей Зоны собрали, а этот сталкер их методично положил. Пацаны потом посчитали, сколько голов он разнес. Вышло больше пятнадцати. Исключительно выстрелами в голову!
– Порвали его сильно? – спросил начмед.
– Смотря с чем сравнить. Обычно ребра да хребет остаются от сталкера. А тут и Всплеск помешал, да и умер мужик, не опустив руки. Вскрыл ножом много тварей, а самого здорового, – он показал ладонью от земли холку зверя: получилось ему почти по грудь, – он ножом выпотрошил, как селедку на кухне. Однако зверь его все равно достал, в горло вцепился. Еле зубы разжали…
Я вспомнил, как рассказывал Трофимычу про мёртвую собаку, которая встретилась мне по дороге в Зону. А он в ответ показывал татуировку на своей кисти – голову собаки. Как иногда все связано, скручено Зоной в одну цепь.
– Настоящий был мужик, – внезапно закончил рассказ начальник патруля.
Я от такого перескока мыслей аж вздрогнул. Начмед уловил в этом сумбурном рассказе другую информацию.
– Получается, он отстреливался до последнего патрона, но не сдал позицию. А потом вступил в бой с ножом?
– Получается, так.
– А ты не помнишь, череп разбитый у сталкера?
– Да помню, чего не помнить. Не каждый день такое случается. Разбит был, однозначно, – сказал начальник патруля. – Но не свежая рана, нет. Тряпкой обмотана голова была, но повязка, видно, уже давнишняя была. Грязная, пропитанная кровью. Горло перегрызли, ноги-руки погрызли, из-за схватки с вожаком до головы сталкера псы не добрались. Да и Всплеск подоспел, накрыл всех, как ядерной бомбой.
Я кивнул, медленно и уверенно:
– Как я и писал в объяснительной. Трофимыч остался сам, а удар по голове ему нанес урка по кличке Чес. Еще тут, в схроне на колхозе. От удара Борис ослеп на левый глаз, появилась головная боль, слабость в левой половине тела…
Начмед мгновенно собрал перечисленное мной в диагноз.
– Понял. Теперь я все понял. – Он встал и сказал начальнику патруля: – Спасибо за могилку и крест. Трофимыч заслужил это.
– Хватит там стоять! Холодно на ветру! – Махлюков даже попрыгал на месте, стараясь согреться.
Начальник патруля махнул рукой:
– Да за что спасибо? Это нормально, по-человечески.
Он не стал злить полковника и, ловко меся грязь и приминая траву, двинулся к нему. Мы с Барановым встали, собираясь последовать его примеру. Начмед же крепко схватил меня за шиворот и зашипел:
– Баранов, сделал вид глухонемого.
Тому понадобилась секунда для понимания приказа, и потом он уставился в сторону горизонта. Замер, словно столетний дуб.
– Кузьма, извиняться не буду, думал, ты Трофимыча ударил и бросил. Убедительно все получалось у Крысы, в отличие от твоей писанины. Скажу как есть, без понтов и надежды. Дело мы придержали, не выпустили, как джина из бутылки. Оно крутится в части, но Махлюков видит в тебе возможность перевода в другую часть. Тут он перестал получать откаты с артефактов и приуныл. Щемит его командир, страшно щемит. Да, Баранов?!
Ренат не отреагировал.
– Молодец, – улыбнулся начмед, – приказ выполняешь как надо.
Я же ничего смешного не видел.
Капитан наклонился и прошептал мне на ухо:
– Думай. Могу дать пистолет и отпустить в Зону.
– А что делать с полканом?
– То, что сделал Трофимыч с собаками.
3
Ветрянка молчала. Ветер усиливался, весенние тучи неслись над нами, а она стояла молча. Огромные лопасти не крутились, как в прошлый раз, не издавали шум. Мы подходили к зданиям колхоза. На короткую прогулку потратили часа полтора. Медленно, как улитки по скользкой дорожке, мы топали к схрону.
Начальник патруля показывал место, где нас с Крысой настигли собаки, потом дошли до места побоища. За две недели хищники подъели останки собак. Вот так, идеальная безотходная переработка. Полковник достал камеру, начал все снимать, записывать показания. Сначала спрашивал, получал ответ. Обсуждая его, корректировал, и лишь после включал камеру и просил повторить. На простой вопрос начмеда о постоянной съемке получил ответ сквозь зубы:
– Это внутреннее расследование, и правила устанавливаю только я. Или вы, товарищ капитан, не верите честному офицеру?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
