Ощутить, как вода заберет тепло его тела, как он напитает ее своим горячим дыханием.
Теперь волны качали ее, мягкую, изменчивую, в теплых водах мелководья под палящим солнцем.
Он не должен уйти. Если он уйдет, никогда не вернется.
Сейчас. Пульсировали полушария диплорий. Сюда. Она звала его сквозь безветрие жаркого дня. Иди к воде. Сюда, звала его музыка. Иди же.
Женщина в черном купальнике крутила ручку приемника.
— Внимание! — заорало радио. — Только сегодня, только сейчас, приобретайте новое авто в…
— Господи! — мужчина убавил громкость. — Оглохнуть можно!
— А я люблю, когда громко, — парировала женщина, оглядываясь на море.
Было три часа. Солнце и не думало скрываться.
Он поднялся, вспотевший.
— Хватит, пойду-ка окунусь, — бросил он.
— Ой, а принесешь мне хот-дог?
— Давай потом.
— Ну пожалуйста, — она надула губки. — Я хочу сейчас.
— Какие соусы?
— Все. Знаешь, а возьми-ка три.
— Три? Аппетита, говоришь, нет? — Он потрусил к палатке.
Она подождала, пока он уйдет. Выключила радио. Долго лежала и слушала. Ничего не было слышно. Она смотрела на воду, пока от солнца не стали слезиться глаза.
Море затихло. Куда ни глянь, лишь солнечные блики блестели на морской зыби. Но она продолжала всматриваться в воду, и лицо ее было мрачным.
Он вернулся.
— Черт, песок раскалился так, что чуть ноги не сжег! — Он устроился на одеяле. — Вот, это все тебе!
Она взяла три хот-дога, задумчиво пожевала один. Затем отдала ему два оставшихся:
— Кажется, я переоценила себя. Съешь лучше ты.
Он молча поглощал хот-доги. Когда закончил, проворчал:
— В следующий раз не жадничай так, ладно? Не пропадать же добру.
— Пить хочешь? — она передала ему термос. — Допьешь лимонад?
— Не откажусь, — он опустошил термос. Затем хлопнул в ладоши: — Ну, а теперь купаться. — Он взволнованно смотрел на море.
— Совсем забыла, — спохватилась она, — купишь мне масло для загара? Мое кончилось.
— В сумочке посмотри, там же что-то было.
— Уже ничего не осталось.
— Сказала бы, когда я шел за хот-догами, — хмыкнул он, — ну да ладно. — Он вприпрыжку помчался обратно.
Когда он скрылся, женщина достала из сумочки флакон с маслом, наполовину полный, вылила остатки в песок, присыпав их хорошенько, и улыбнулась, взглянув на море. Затем встала у кромки воды, всматриваясь в бесконечно набегавшие волны.
«Тебе его не достать, — подумала она. — Кто ты или что ты такое, я не знаю, но он мой, и ты его не получишь. Я не знаю, что здесь такое творится, правда, не знаю. Зато я знаю, что вечером мы уедем отсюда семичасовым поездом. Завтра нас здесь не будет. Можешь ждать сколько влезет, море, океан, не знаю, как тебя там. Делай что хочешь, со мной тебе не тягаться».
Она подняла камень и швырнула в море.
— На, подавись!
Он уже стоял рядом.
— Ой! — она отскочила.
— Что стряслось? С кем это ты тут болтаешь?
— Что, правда? — удивилась она. — Принес масло? Намажь мне спинку, пожалуйста.
Он вылил немного масла на ладонь и принялся втирать его в золотистую кожу женщины. Она хитро посматривала на воду, кивая, будто говоря: «Что, съела, ты? Ха-ха!», и довольно мурлыкала, как кошка.
— Вот, все, — он протянул ей флакон.
Он уже был по пояс в воде, когда она закричала:
— Куда же ты? Давай-ка назад!
Он посмотрел на нее, как на чужую.
— Господи, что опять не так?
— Ты же только что наелся и напился, в воду нельзя, а вдруг судорога?
— Бабкины сказки, — насмешливо бросил он.
— Сказки или нет, подожди еще часик, слышишь? Я же волнуюсь, боюсь, что ты можешь утонуть.
— Ох, — мрачно вздохнул он.
— Идем, — женщина развернулась, и он поплелся за ней, оглядываясь на море.
Три часа. Четыре.
В четыре десять погода стала меняться. Женщина на песке, видя это, успокоилась. С трех часов набегали облака, а теперь с бухты внезапно принесло туман. Жару сменил холод. Поднялся ветер. Показались черные тучи.
— Будет дождь, — сказала она.
— А ты и рада, — подметил он, — что все тучами заволокло, а ведь это, может, наш последний день.
— Я слушала прогноз погоды, — поделилась она, — вечером будет ливень, и завтра весь день. Может, уедем сегодня?
— Останемся, вдруг будет ясно? Хочу еще денек поплавать. Между прочим, сегодня я так и не купался.
— И так неплохо было: поболтали, наелись, просто время пролетело.
— Да уж, — он разглядывал свои руки.
Белые полосы тумана стелились над песком.
— Смотри, — обрадовалась она, — мне дождик на нос капнул! — Она странно засмеялась. Ее глаза светились, она помолодела. Она почти что ликовала. — Старый добрый дождь!
— И что здесь смешного? Глупенькая.
— Собирайся, а то нас накроет! — скомандовала она. — Давай, поможешь с одеялами. Бежим скорей!
Он медленно, задумчиво свернул одеяла.
— Черт, хоть последний раз бы поплавать. Разок окунусь, и все. — Он улыбнулся. — Всего на минуту!
— Нет, — побледнела она. — Простудишься, а мне с тобой нянчиться!
— Ладно, ладно. — Он отвернулся от моря. Накрапывал дождь.
Шагая впереди, она направлялась к отелю, тихо напевая что-то себе под нос.
— Постой! — окликнул он.
Она застыла. Не обернулась. Лишь слышала, как удалялся его голос.
— Кто-то в воде, — кричал он, — кто-то тонет!
Ноги не слушались ее. Она слышала, как он побежал прочь.
— Жди здесь! — кричал он. — Сейчас вернусь! Там кто-то в воде! Кажется, женщина!
— Позовем спасателей!
— Никого нет! Поздно! — он со всех ног несся к воде.
— Вернись! — кричала она. — Там никого нет! Вернись, не надо!
— Не переживай, я сейчас! — отозвался он. — Вон там женщина тонет, видишь?
Сгущался туман, на песке чертил узоры дождь, из глубины вод поднималось сияние. Он бежал к воде, и женщина в черном купальнике бежала за ним, бросив все вещи, умоляя и захлебываясь слезами.
— Не надо! — кричала она, простирая к нему руки.
Он скрылся среди черных волн.
