Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Сразу же после победы революции Фидель выпустил декрет, запрещающий деятельность казино, однако из-за резко снизившегося потока туристов 19 февраля дал разрешение снова их открыть, обложив налогами, деньги от которых шли на развитие социальных программ. Многое изменилось на острове под властью Фиделя. Вскоре начались аресты мафиози.
Войдя в здание тюрьмы, я застыла в ужасе от увиденного: набившиеся как сельди в бочке заключенные, источающие мерзкий запах, больше напоминали скот, чем человеческих существ.
Именно эти аресты и наводят меня на мысль, что наша первая встреча с Фьорини в отеле «Ривьера» не была случайной. Ему были знакомы многие мафиозные «тяжеловесы»: Джо Риверс, Чарли «Бритва» Турин и Джейк Лански, брат «Маленького человека». Вскоре он начал оказывать им разного рода услуги. Того же хотел от меня Бэрон, ведь он, несомненно, знал, что я любовница Команданте. В те несколько дней, что я провела в отеле, которым он управлял, меня не оставляли в покое, заваливая просьбами сказать Фиделю то или это, передать ему сообщение или записку. Эти уговоры не прекратились и после того, как я вернулась в «Хилтон» – теперь Фьорини передавал мне сообщения через одного из своих адвокатов. Меня просили заступиться за младшего брата Лански, управляющего казино при отеле «Националь». Он был заключен в тюрьму «Пресидио Модело» на острове Лос-Пинос, пользовавшуюся дурной славой во времена Батисты, где в свое время отбывал наказание Фидель после нападения на казармы Монкада. Мне надоело отвечать на бесконечные телефонные звонки, и я, по примеру Селии и Янеса, взяла пустой бланк, подписанный Фиделем, и написала на нем распоряжение освободить брата Лански и еще нескольких человек.
В сопровождении Янеса Пелетье, щеголяя моей почетной военной формой, я отправилась на этот остров с пляжем, известный своим черным песком и манговыми деревьями. Здесь Фидель по памяти восстановил свою знаменитую речь «История меня оправдает», произнесенную во время суда. Войдя в здание тюрьмы, я застыла в ужасе от увиденного: набившиеся как сельди в бочке заключенные, источающие мерзкий запах, больше напоминали скот, чем человеческих существ. Все время нашего там пребывания слышались крики. Среди этого стада Янес находил узников, чьи имена были в моем списке, я подходила к ним, одному за другим, и говорила: «Ты, идем». Они бросались меня обнимать, а я преисполнялась гордостью от осознания своей важности и силы. Это чувство не покинуло меня и после того, как Фидель узнал обо всем. Я попыталась объяснить, что заключение этих людей в тюрьму обернется в конце концов против него самого, что они не представляли для него никакой опасности, не хотели причинить ему вреда и, вполне вероятно, могут быть полезными в будущем. Сказать по правде, долго оправдываться не пришлось: Фидель не рассердился, ну или по меньшей мере не показал никаких признаков того, что это имело для него какое-либо значение. Думаю, он даже посмеивался над тем, что я набралась наглости подделать официальный документ.
После этого случая я еще несколько раз встречалась с Фьорини. Во второй раз это произошло в «Свободной Гаване». Я шла в ювелирную мастерскую забрать кольцо, которое Фидель заказал для меня. Мы вместе придумали, каким оно будет: бриллианты складывались в первые буквы его имени, ФК, а внутри выгравирована надпись. Тут я и столкнулась с Фрэнком, который уговорил меня зайти с ним в бар. Там на салфетке он написал:
– Я могу тебе помочь.
Янес сидел на банкетке позади меня, и я снова повторила Фьорини, что не нуждаюсь в его помощи, и сообщила, что Фидель просил меня держаться от него подальше. Это его не остановило: он снова и снова подходил ко мне, и не только с непрошеными предложениями, но и с просьбами об одолжениях, вплоть до того, что просил вынести из номера Фиделя какие-нибудь документы, любые, какие смогу достать. Ослепленная любовью и ревностью, я ответила, что вся корреспонденция Фиделя – это письма влюбленных поклонниц. Он настаивал. Я спросила, зачем ему это нужно, ведь его форма участника «Движения 26 июля» и занимаемый им пост в военно-воздушных силах позволяли присутствовать на большинстве совещаний. Он резонно ответил, что у меня больше доступа, что я остаюсь в комнате, где находится сейф с документами, после того, как все остальные оттуда уходят. Он был так настойчив, что в попытке от него отвязаться я начала собирать документы, которые Фидель после прочтения выбрасывал, или те, что валялись как мусор по комнате, и приносить их Фьорини. Он был в восторге, несмотря на мои предупреждения о том, что это материалы, не вызвавшие ни малейшего интереса Команданте. Фрэнк стал давить на меня, чтобы я склонила Фиделя в сторону «туризма», что для Фьорини означало соблюдение интересов его друзей – владельцев казино. Еще он хотел, чтобы я сообщала ему обо всех перемещениях моего любовника. Он был таким надоедливым и нудным, что легче было согласиться.
Возможно, это выглядит странно, но он так мне надоел, что я надеялась отвязаться от него раз и навсегда, передав ему эти бумаги и крохи информации. Я была уверена, что ничего ценного ему не предоставила, и всегда следила за тем, чтобы никоим образом не навредить Фиделю. Кроме того, я подумала, что, если буду с ним каким-либо образом сотрудничать, об этом, может быть, узнает моя мать, которой я время от времени писала, и таким образом она поймет, что со мной все хорошо.
Приговоренная помнить
Тем временем срок моей беременности увеличивался. Я перестала носить форму, потому что она стала мне мала, и мое беспокойство росло по мере того, как рос мой живот. Я уговаривала себя: «Я же женщина, я смогу», но некто (я никогда не узнаю, кто именно) уже готовился вмешаться в мою жизнь, оставив в сердце огромную зияющую пустоту.
Я не помню точный день, когда начался этот кошмар. Стояла осень. Фидель был в отъезде, кажется, в провинции Орьенте. Я была в отеле и, как всегда, заказала завтрак в номер. Выпив стакан молока, я почувствовала сонливость, и сознание покинуло меня. До меня доносились обрывки голосов, кажется, звук сирены, потом я оказалась на носилках под капельницей, и помню, или мне хочется думать, что помню, плач, или скорее писк, напоминающий писк котенка…
Я так никогда и не узнала с достоверностью, что произошло. Кто отдал этот безжалостный приказ? Были ли это люди Фиделя? Или ЦРУ? По одной из версий, мне сделали аборт, по другой – вызвали преждевременные роды и похитили ребенка. Говорят, что операцию, какой бы она ни была, провел доктор по фамилии Феррер. Он даже не был гинекологом, его специальностью была кардиология. Еще говорят, что Фидель приказал его расстрелять, как только узнал о случившемся. Я, к сожалению, не могу подтвердить ни одно предположение. Мне бы очень хотелось быть в сознании, не под действием лекарств, я бы вынесла любую боль, какой бы сильной она ни была, лишь бы знать точно, что же тогда случилось.
Сколько времени прошло до того момента, как я очнулась в «Гавана-Хилтон», я тоже не могу сказать. Однако я пришла в себя не в номере, где жила вместе с Фиделем, а в скромно обставленной, темной комнате. Я лежала на кровати, тело пронзала невыносимая боль, голова кружилась, страшно хотелось пить. Уже не имело значения, что со мной сделали: я умирала, истекая кровью. Там я бы и отошла в мир иной, если бы в комнату не заглянул Камило Сьенфуэгос.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
