Подготовка к великому походу (1235 г.)
В 1235 г. на берегу реки Онон собрался очередной великий курултай. Император Угедей с гордостью заявил, что сумел сокрушить ненавистных чжурчженей в соответствии с завещанием своего божественного отца. Курултай одобрил действия и политику великого хана, который, следуя Великой Ясе Чингис-хана, подтрудился на славу для величия и развития Империи. Курултай также обсудил вопрос о покорении русских княжеств и европейских стран, что тоже входило в планы Чингис-хана.
Незадолго до курултая монгольские войска окончательно покорили чжурчженьское государство Цзинь, которое прекратило своё существование, благодаря чему весь Северный Китай попал под власть великого хана. Кроме того, непокорный и непокорённый Джелал ад-Дин, разбитый Чурмаган-нойоном, бежал в горы, где в 1231 г. был убит курдскими разбойниками, даже не подозревавшими, что это сын самого падишаха[45]. Это известие было встречено в Монголии с облегчением. Хотя сын падишаха уже не представлял для монголов настоящей опасности, конечно, лучше мёртвый Джелал ад-Дин, нежели живой.
Таким образом, великий хан Угедей получил возможность приступить к осуществлению третьей задачи, намеченной курултаем 1229 г. Как повествует персидский историк Джувейни, на этом курултае «было принято решение завладеть странами Булгара, асов и Руси, находившимися по соседству со становищем Бату, которые не были покорены окончательно и гордились своей многочисленностью»[46].
Завоевание Руси и Европы обсуждалось ещё до начала похода 1222–1223 гг. Курултай 1235 г. постановил, что вновь присоединённые земли должны войти в состав улуса Джучиева. Угедей «во исполнение указа, данного Чингисханом на имя Джучи, поручил завоевание северных стран членам его дома»[47], т. е. второму сыну Джучи — Батыю (1208–1256).
Великий хан постановил:
«Старшего сына обязаны послать на войну как те великие князья-царевичи, которые управляют уделами, так и те, которые таковых в своём ведении не имеют Нойоны-темники, тысячники, сотники и десятники, а также и люди всех сословий обязаны точно так же выслать на войну старшего из своих сыновей. Равным образом старших сыновей отправят на войну и царевны и зятья»[48].
«Возникает вопрос: почему Чингис-хан выбрал главой улуса Джучи именно Бату? Почему не провозгласил старшего сына (Джучи] Орду ханом? Прежде всего Орду и Бату были сыновьями разных матерей. Если Орду родился от ойратской ханши Сартгуа, то матерью Бату была ханша Уги из хонгирадского рода. В то время в Монголии не последнее значение придавалось происхождению ханш, и, возможно, поэтому ханша Уги занимала более высокое положение в феодальной иерархии и обладала большим влиянием. Однако ни ханша Сартгуа, ни ханша Уги не являлись старшей женой Джучи. Старшей женой Джучи была дочь Джаха-хамбы кереитского Бэхтэй-иш. Звали её Нэктимыш-уджин. Мы знаем из „Сокровенного сказания монголов“, что Джаха-хамба приходился младшим братом Ван-хана Тоорила. Некоторые исследователи считают, что у ханшы Бэхтэй-иш не было детей-мальчиков»[49].
«В свои 19 лет хан Батый был уже вполне сложившимся монгольским правителем, основательно изучившим тактику и стратегию ведения войн его прославленным дедом, усвоившим воинское искусство конного монгольского войска Сам он был прекрасным наездником, метко стрелял из лука на полном скаку, умело рубился саблей и владел копьём. Но главное — опытный полководец и правитель Джучи научил сына командовать войсками, повелевать людьми и избегать распрей в разрастающемся доме чингисидов»[50].
Главным советником Бату-хана курултай назначил мудрого Субедей-баатура (1176–1248), имевшего неоценимый опыт ведения войн против прикаспийских народов и русских. По современным стандартам, эта должность соответствовала начальнику генерального штаба.
Мы можем судить о качествах Субедей-баатура по панегирику, с которым обратился Чингис-хан к своему любимому полководцу:
«Если бы (бежавшие меркитские княжичи) к небу поднялись, то разве ты, Субедей, не настиг бы, обернувшись соколом, летя как на крыльях. Если б они, обернувшись тарбаганами, даже и в землю зарылись когтями своими, разве ты, Субедей, не поймаешь их, обернувшись пешнею, ударяя и нащупывая. Если б они и в море ушли, обернувшись рыбами, разве ты, Субедей, не изловишь их, обернувшись сетью-неводом и ловя их»[51].
